– А тебе что, кровати жалко? Она у тебя двуспальная, ложись,места хватит.

– А как ты вообще сюда попал? Когда я уходила, закрыла всеокна и двери. Не мог же ты просочиться сквозь стену?!

– Я ж не привидение. Просто старые привычки сработали.

– И какие же у тебя старые привычки?

– Я в пору своей бурной молодости был домушником и немноговладею этим мастерством. Тем более у тебя такие несложные замки. Я когда в домпроник, все их за собой закрыл. Как положено, чтобы ты не напугалась и ничегоплохого не подумала. Кстати, а где ты бродила столько времени? Уже три часаночи. Разве красивой девушке можно гулять до такого позднего времени?

– Да дел скопилось в последнее время – по горло… Только содним справишься, другое появляется, и так до бесконечности. А ты почему ко мнеприехал?

– Ты ж меня выкупила. Внесла нужную сумму. Я сразу к тебе. Аты не одна?

– Нет. Ко мне приехал брат с женой. Они скоро уснут.

Виктор приподнялся:

– Женька, принеси чего-нибудь выпить. Расслабиться. Носболит, хоть криком кричи. А еще, если можно, чего-нибудь поесть. Я уже вообщезабыл, когда в последний раз что-нибудь ел. Есть хочу, как волк. Думал к тебе вхолодильник занырнуть, но не стал. Неудобно как-то.

– Тебе-то неудобно…

– Ей-богу, неудобно. Я вообще не имею привычки лазить почужим холодильникам.

– Ты только имеешь привычку врываться в чужие дома иложиться в чужие постели, раздевшись до нижнего белья.

– Тебя смущают мои плавки? Хочешь, я оденусь?

– Да уж ладно. Все, что ты хотел мне показать, я увидела.

– И что же я хотел тебе показать? – лукаво спросил Виктор иеще раз продемонстрировал свои сногсшибательные плавки.

Я залилась яркой краской и, пробурчав всего одно слово –«придурок», пулей выскочила из комнаты.

В гостиной мирно сидели Светлана и Роберт. Роберт был одет вздоровенный ярко-малиновый халат отца и так сильно стал на него похож, что яотшатнулась, подумав, что это отец, – те же глаза, те же брови, тот жевыступающий вперед подбородок и тот же банный халат…

– Женька, ты что? – слегка приподнялся Роберт.

– Ничего. Ты напомнил мне отца. Я уже, грешным делом,подумала, что он спустился к нам с небес и занял свое излюбленное место вгостиной.

– Просто я надел его банный халат… Знаю, внешне я очень нанего похож. Как-никак родной сын. Тебя смущает этот чертов халат? Но мне жебольше нечего надеть. Не могу же я расхаживать по дому в одних трусах?! Я никакне предполагал, что, собравшись в поездку в свой родной дом, я должен тащитьсюда еще и халат!

Роберт раздраженно встал, сняв халат, кинул его на пол.Оставшись в довольно широких трусах в горошек, он вновь плюхнулся на диван ивызывающе посмотрел на меня.

– У тебя очень красивые трусы, – вежливо сказала я и,брезгливо переступив через отцовский халат, направилась к бару.

Достала нераспечатанную бутылку виски, обняла ее, словномладенец, прижимающий бутылку молока, и направилась к себе, но меня остановилаСветлана:

– Женя, ты что, собралась пить в гордом одиночестве?Присоединяйся к нам. Мы тут как раз пьянствуем.

– Вы будущие молодожены, вам хочется побыть вдвоем. Третийлишний. Я и так везде за вами хожу, просто не даю уединиться.

– Ты нам не мешаешь. Нам, наоборот, нужна компания. У насвпереди еще много времени, чтоб быть вдвоем, – вступил в разговор Роберт.

– Я так не думаю. У вас свои личные разговоры…

– У нас нет никаких личных разговоров. Мы обсуждаем то, чтопроизошло на кладбище. Тебе ведь это тоже интересно, – защебетала Света.

– Я слишком утомлена, чтобы сейчас говорить об этом, – никакне хотела сдаваться я.

– Ты считаешь, что лучше закрыться в спальне и пить виски водиночестве? – в голосе Роберта слышалась какая-то напряженность.

– Виски – это всего лишь снотворное. Я хочу выпить и крепкоуснуть.

Не дав возможности продолжать этот бессмысленный разговор, явышла из комнаты.

На кухне я достала поднос и принялась внимательно изучатьсодержимое холодильника. Разогревать пиццу не хотелось, это заняло бы слишкоммного времени. На кухню в любой момент может кто-нибудь зайти, и мне придетсяобъяснять наличие на подносе двух фужеров. Нарезав колбасы, я положила наподнос несколько кусочков хлеба, открыла консервы. И тут услышалаприближающиеся шаги. Обернувшись, я увидела Роберта. Он внимательно разглядывалсодержимое подноса и нервно подергивал плечами.

– Зачем тебе два фужера? – наконец заговорил он.

– Я не люблю пить в одиночестве. Я просто представлю, что вмоей спальне кто-то есть, и налью два бокала. Затем чокнусь и буду медленнопить… Я всегда так делаю, – не моргнув глазом соврала я.

– А зачем столько консервов? Я уверен, ты их просто неосилишь.

– Зря ты так думаешь. Когда я нервничаю, я страдаю булимиейи ем в неограниченных количествах. Послушай, а тебе не все равно? Иди лучше ксвоей молодой жене… Вам что, поговорить не о чем?

– Тяжело говорить с человеком, на уме у которого одниденьги, – полупьяным голосом сказал Роберт и, тяжело дыша, приблизился ко мневплотную.

Наши губы слились, но в следующую секунду мне показалось,что меня целует отец. Так же противно и так же мокро… Оттолкнув Роберта, япоправила упавшую прядь волос и со слезами прошептала:

– Отойди с дороги.

– Может, ты все-таки присоединишься к нам и не будешь питьодна?

– Послушай, тебе что, скучно со своей женой? Тогда как тысобираешься с ней жить? Пойди займись с ней сексом. Мне кажется, для этого онаподходит намного больше. Я бы на твоем месте предпочла с ней почаще трахаться,чем выслушивать какую-то пустую болтовню о деньгах.

Роберт посторонился, и я беспрепятственно направилась клестнице.

– До завтра, – послышалось мне вслед.

– До завтра, – буркнула я и открыла дверь своей спальни.