– Сначала я учился у своего брата, Рори. Мы с ним частенько играли по вечерам. – Алекс замолчал, очевидно, раздумывая, продолжать ли свой рассказ. – Потом мне пришлось несколько месяцев играть со своими воинами, когда мы оказались в плену у Макдоналдов. Там, конечно, пленникам никто не дал бы пользоваться шахматами, но мы придумывали тысячи игр и чертили фигуры на земле. – Алекс понизил голос так, что Мег едва слышала его. – Иначе я сошел бы с ума.

Мег почувствовала, что сейчас Алекс поделился с ней чем-то важным и личным.

– Почему вас лишили свободы, Алекс?

Его лицо потемнело. Мег показалось, что он не собирается отвечать на этот вопрос, но Алекс заговорил спустя несколько минут.

– Примерно четыре года назад я проиграл сражение. В тот день погибло много моих воинов. Я выжил, но попал в темницу замка Данскайт. – Голос Алекса звучал глухо и бесцветно.

– Я слышала, что это было последнее крупное сражение клана на Скае, но не знала, что вы… – Мег замолчала, заметив, как Алекс вцепился в подлокотники стула. – Вы долго находились в темнице?

– Три месяца.

Мег чувствовала, что он что-то недоговаривает. Возможно, не вполне доверяет ей. Вдруг Мег вспомнила кое-что, что терзало ее еще с маскарада, кое-что, о чем Алекс отказался говорить.

– Алекс?

Их взгляды встретились, и он уже знал, о чем Мег хочет спросить у него.

«Пожалуйста, пусть я ошибусь на этот раз», – молилась про себя Мег. Но Данскайт был крепостью Макдоналдов.

– Алекс… – Мег колебалась. – Так вот откуда вы знаете Дугала Макдоналда?

У него снова потемнело лицо. По вспыхнувшим глазам и сжатым губам Мег уже знала ответ на свой вопрос. От осмысления ситуации сердце ее тревожно забилось. По незнанию она позволила ухаживать за собой человеку, посадившему Алекса в темницу. Теперь она понимала перемены, произошедшие с ним, когда он увидел ее с Дугалом. Мег мысленно воспроизвела ту сцену. Дугал Макдоналд прикоснулся к ней. Еще один ее промах в попытке поиграть в игры при дворе.

– Простите, – прошептала Мег.

Они еще некоторое время смотрели в глаза друг другу, потом Алекс отвел взгляд. Он кивнул, удовлетворенный ее извинением, но было видно, что говорить на эту тему больше не хочет.

Несмотря на его нежелание рассказывать о себе, Мег не могла успокоиться. Известие о том, что он сражался за свой клан, только подтвердило ее мысль, что он не тот, за кого себя выдает. Она должна выяснить правду.

– Алекс, что вы на самом деле делаете при дворе?

– Разве мы уже не говорили на эту тему? – В его взгляде появилось беспокойство.

– Я вам не верю.

– Не будем больше об этом, Мег.

Но Мег не обратила внимания на это предупреждение.

– Я видела, как вы смотрите на всех вокруг. И что вы делали в том коридоре во время маскарада?

Алекс сделал ход ладьей.

– Вам когда-нибудь говорили, что у вас богатое воображение?

– Нет. – Мег недооценила угрозу и решила атаковать слона. – Теперь отвечайте на мой вопрос.

– Я приехал сюда, чтобы найти работу. А в коридоре оказался, пытаясь избежать встречи с Дугалом. Как вы теперь знаете, я его презираю.

– Я не верю, что это вся правда.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но это правда. – Алекс с таким безразличием пожал плечами, что Мег сразу поняла, что напала на какой-то след.

– Нет, это неправда. – Она внимательно посмотрела на Алекса, пытаясь хоть что-то разглядеть за маской безразличия. – Но я узнаю ее, не сомневайтесь.

Но слова Мег, похоже, совсем не взволновали Алекса. Он улыбнулся одними уголками губ:

– Мег?

– Что? – Мег посмотрела на доску и открыла рот. Невероятно.

– Шах и мат.

– Не могу поверить, что пропустила такое зрелище, – сокрушалась мать Мег спустя час. Элизабет только что закончила рассказывать ей о неожиданной удаче Алекса за шахматной доской.

Мег посмотрела на мать и покачала головой. Та слишком сильно радовалась поражению Мег.

– Это всего лишь игра, мама.

– Всего лишь игра! – передразнила ее Розалинд. – Сколько раз я слышала, как вы с отцом говорили об этой игре? «Шахматы – великий властитель ума. О человеке можно многое сказать, глядя на то, как он играет в шахматы». Теперь ты признаешь это?

– Что я должна признать?

– Не будь бестолковой, Маргарет. Ты должна признать, что Алекс Маклауд – великолепная пара для тебя.

– Лишь потому, что он выиграл у меня? Я не идеальна, мама, и время от времени проигрываю, – шутливо заметила Мег.

– Ну в том, что человек не идеален, нет ничего особенного, Мег, – успокоила ее Розалинд.

Есть, автоматически отметила Мег, думая о своем любимом брате.

Постоянно улыбчивое выражение лица Розалинд стало необычно серьезным.

– Ты всегда прилагаешь массу усилий, чтобы не потерпеть неудачу, чаще всего все делаешь правильно. Только недавно я поняла почему. Но тебе не нужно так нагружать себя, Мег. Я люблю вас с братом обоих, и отец тоже любит, даже если не всегда умеет показать свою любовь.

Мег любила Йена. Но любовь отца почему-то становилась для нее все более обременительной.

Мег зашла в небольшую комнату. За отцовским столом с пером в руке сидел Йен. Его белокурая голова склонилась над листом пергамента. Мег почувствовала липкий страх, когда она поняла, что идет очередной урок.

– Нет, Йен, не так, – сказал отец, стараясь сохранять спокойствие. – Ты опять сложил неправильно. Один мерк[2]– тринадцать шиллингов и четыре пенса. Значит, рента за двадцать четыре мерка земли составляет…

– Я не могу сосчитать, отец, – послышался беспомощный голос брата.

– Ты можешь. – На этот раз голос отца прозвучал тверже. – Попробуй еще раз.

На лице Йена появилось разочарование. Он попытался еще раз. У Мег участился пульс, когда брат написал на пергаменте несколько цифр. Она ненавидела наблюдать за его стараниями, потому что знала, что он готов расплакаться. А отец не любил, когда Йен плакал. Настоящие парни в шестнадцать лет не плачут.

– Ты вспомни, Йен, – подала голос Мег. – Ты отлично делал это вчера. – Она наклонилась и составила ему уравнение. Йен хорошо умел делить и умножать, трудность состояла в том, чтобы правильно выбрать какое-то из этих действий. Через несколько минут ответ был готов.

– Пятнадцать фунтов и шесть шиллингов.