– Матерь божья, ты прав!

– Вы говорите только о цене золота, – поправила их Шеннон. – С точки зрения историка, она не имеет цены.

– Так испанцам не удалось наложить на нее лапу? – уточнил Питт.

– Нет, она исчезла вместе с большей частью сокровищ инков. Вы, вероятно, слышали историю, – продолжала Шеннон, – о том, как брат Уаскара Атауальпа попытался откупиться от Писарро, предложив ему наполнить золотом комнату размером семь на пять метров и высотой около трех метров. Другая, меньшая комната должна быть два раза наполнена изделиями из серебра.

– Ничего себе выкуп! – пробормотал изумленный Стюарт.

– Согласно легенде, Атауальпа потребовал доставить к месту своего заключения массивные золотые изделия из дворцов, храмов и общественных зданий, а когда золота не хватило, вспомнил о сокровищах брата. Сторонники Уаскара успели предупредить его, и он распорядился спрятать сокровища там, где ни Атауальпа, ни Писарро не смогли бы отыскать их. Под руководством преданного Наймлапа и его воинов караван носильщиков перенес несколько тонн золота к побережью, откуда на плотах оно было переправлено куда-то на север.

– Существуют ли какие-нибудь исторические документы, подтверждающие эту историю? – спросил Питт.

– Между 1546 и 1568 годами иезуитский историк и переводчик епископ Хуан Авильский записал множество полумифических свидетельств о ранней культуре Перу. Во время его пребывания в Чачапоясе, где он пытался обратить в христианство местное население, он записал четыре истории о том, как предки местных индейцев перенесли к океану огромное количество золота, принадлежавшего Верховному инке, а после этого помогли его воинам переправить его через море к острову, лежащему далеко за землей ацтеков, где оно и было зарыто. По легенде, сокровище будет охраняться крылатыми ягуарами до того дня, когда инки вернутся и восстановят свою империю в Перу.

– Существует, наверное, сотня прибрежных островов между нами и Калифорнией, – ядовито заметил Стюарт.

– Есть или, вернее, была и иная версия легенды, – добавила Шеннон.

– Отлично, – сразу же отреагировал Питт, – надеюсь, мы услышим ее от вас.

– Когда епископ расспрашивал людей тумана – так называли себя аборигены Чачапойаны, – ему рассказали, что подробный отчет об этой экспедиции хранится в шкатулке из жадеита.

– И что же это? Кожа животного, разрисованная пиктографами?

– Нет, кипу, – мягко поправила его Шеннон.

– Что? – переспросил удивленный Стюарт.

– Кипу, особый способ, придуманный инками для решения математических задач и записи важнейших событий истории. Совершенно гениальная вещь при всей своей простоте. Древний аналог наших компьютерных машин, связка разноцветных веревок с узлами через различные интервалы. Каждый цвет имел определенное значение – голубой для религии, красный для правителей, серый для географических мест, зеленый для простых людей и так далее. Желтый цвет, в частности, указывал на золото, белый – на серебро. Расстояния между узлами обозначало различные меры – времени, расстояния, массы. В руках опытного чиновника или секретаря возможности кипу были практически безграничны. К сожалению, большинство кипу были уничтожены во время завоевания Перу и последовавшего за ним долгого периода рабства.

– Судя по вашим словам, из такого отчета можно получить сведения не только о хронике путешествия, но и местонахождении острова? – уточнил Питт.

– По крайней мере теоретически, – согласилась Шеннон.

– И где же может находиться эта шкатулка?

– По одной из версий она попала в руки испанцев, и те, не зная ее истинной ценности, отправили ее в Испанию. Но во время путешествия золотого каравана к берегам Панамы галеон, нагруженный огромным количеством золота, серебра и бесценных предметов искусства, включая шкатулку, был взят на абордаж знаменитым капитаном Дрейком.

– Вы хотите сказать, что шкатулка попала в Англию? – переспросил Питт, не веря своим ушам. Шеннон безнадежно пожала плечами:

– Дрейк никогда не упоминал о шкатулке по возвращении в Англию после своего легендарного путешествия вокруг света.

– Ну и история! – произнес восхищенно Питт, обратив мечтательный взгляд к горизонту. – Но, думаю, самая интересная ее часть еще впереди.

Шеннон и Стюарт в недоумении уставились на него.

После горизонта Питт по очереди обозрел небо и море, но, когда он снова взглянул на своих спутников, в его глазах можно было прочитать твердую решимость.

– Что вы хотели этим сказать? – неуверенно спросила Шеннон.

– Только то, что уже сказал. Видите ли, я собираюсь найти эту шкатулку.

– Можете шутить сколько хотите, – холодно разрешила Шеннон.

– Я не шучу.

На несколько мгновений Шеннон окаменела от такой наглости.

– Тогда вы просто лунатик, – объявила она. Питт откинул голову и от души рассмеялся.

– В безумии есть свои положительные стороны. Вы можете видеть то, что не видит никто другой.

Джулиан Перлмуттер являл собой классический тип гурмана и бонвивана. Благодаря своему чрезмерному пристрастию к хорошей еде и вину, он собрал невероятное количество кулинарных рецептов, позаимствованных у самых прославленных поваров мира, и имел погреб, где хранилось более четырех тысяч бутылок коллекционного вина. Кроме того, он прославился как гостеприимный хозяин, принимавший своих гостей в самых шикарных ресторанах, оставляя там огромные деньги. Из-за такого образа жизни его вес уже приближался к ста восьмидесяти одному килограмму. Джулиан не уставал насмехаться над диетой и занятиями спортом, а его заветным желанием было отправиться в небытие, смакуя столетний коньяк после изысканного обеда.

Второй его страстью были корабли и кораблекрушения, о которых он знал все. По мнению экспертов, он обладал самым полным собранием литературы на эту тему и архивом, включавшим данные обо всех вошедших в историю судах. Морские музеи всего мира с нетерпением ждали его кончины, чтобы, подобно стервятникам, наброситься на его коллекцию и пополнить за ее счет собственные коллекции.

Последнее обстоятельство и было причиной того, что Перлмуттер предпочитал рестораны обедам в собственном огромном доме в Джорджтауне. Гигантская масса книг размещалась на полу, на прогибающихся под их весом полках, в каждом углу его спальни, кабинета, столовой, гостиной и даже кухни. Они были навалены огромной грудой около комода в ванной и разбросаны на гигантском матраце. Экспертам потребовалось бы не меньше года, чтобы разобрать и каталогизировать эти завалы, – но только не Перлмуттеру. Он всегда точно знал, где находится тот или иной том или рукопись.

Он был одет в свой традиционный дневной наряд, состоящий из пурпурной пижамы и красного халата, и стоял перед зеркалом, спасенным с “Лузитании”, расчесывая роскошную седую бороду, когда звук корабельного колокола, заменявшего телефонный звонок, привлек его внимание.