Не поднимая взгляда от ноутбука, Джордж произнес:

— Лично я хочу, чтобы меня кремировали и развеяли прах над Хартбрейк-Хилл[26] в Бостоне. Это к сведению.

— О, Кей Райст! — воскликнул Мюррей, снова возвращаясь к игре.

— Лиззи, — повернулась Рут к сестре, — а ты, раз уж зашла речь?

— А я не хочу это обсуждать, — ответила Лиззи. — Меня угнетают такие разговоры. Папа ясно выразился. Никакого дома престарелых. Никакого «тебе пора». Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

— Ну, если хочешь, можно обсудить вероятное обвинение в нанесении вреда здоровью, — ядовито произнесла Рут.

Джордж издал стон и спросил:

— А ты только и умеешь мусолить проблемы, да? Ты хоть иногда шутишь, Рут? Рассказываешь анекдоты? Или мир для тебя — это сплошная опасная зона?

Рут коснулась подбородка, словно Джордж сообщил ей, что у нее выскочил прыщ. Вид у нее был обиженный.

— Я умею смеяться, — возразила она. — Если ты считаешь, что я не замечаю смешного в жизни, то ты ошибаешься. Только я не привыкла ржать в голос.

— Тогда работай над собой, Рут, — поддел Джордж. — Противно видеть, как ты вводишь людей в заблуждение.

Рут, казалось, сейчас расплачется. Мюррей, видимо, почуял это в напряженной тишине, потому что оторвался от телевизора.

— Пожалуйста, не катите бочку на Рут, — попросил он, и Лиззи поняла, что, несмотря на видимую увлеченность игрой, он слышал каждое слово. Еще одно очко в его пользу. — Она просто старается смотреть на вещи по-взрослому. Рут, извини, если мы все ведем себя как дети. Хорошо, что ты думаешь о будущем. Но теперь, когда мы всё решили, может быть, оставим эту тему и сосредоточимся на насущной проблеме?

«То есть на мне», — хмуро подумала Лиззи.

— Просто Морган выбивался из сил в той истории с отцом, — шмыгнула носом Рут. — Не знал, как заставить его принять очевидное.

— Так будем решать проблемы по мере их поступления, — сказал Мюррей. — А пока еще рано. Я не поеду в дом престарелых. И не хочу никакой помощи. У меня есть Бойд, и этого достаточно.

— Ура, Большой Папа! — заорал Джордж.

Мюррей обернулся так стремительно, что кресло чуть не опрокинулось.

— Обожаю этого парня, — заявил он.

* * *

В десять часов Мюррей пожелал детям спокойной ночи и велел не засиживаться допоздна.

— На завтрак будут французские тосты, — пообещал он.

Дети остались на кухне. Рут заварила чай, Джордж сделал себе сэндвич, а Лиззи открыла очередную бутылку пива, стараясь не обращать внимания на осуждающий взгляд старшей сестры.

Но она хотела, чтобы Рут с профессиональной точки зрения оценила ситуацию с Гэвином.

— Что касается нанесения вреда, — произнесла она. — Я не пыталась ошпарить Гэвина. Но полиция все-таки собирается арестовать меня?

— У Гэвина есть свидетель, — напомнила ей Рут. — Это многое меняет.

— А что будет, если меня арестуют?

Рут обрисовала ей процесс: тюрьма, рассмотрение вопроса о содержании под стражей, выход под залог, предварительное слушание.

— Хотя такой случай вряд ли дойдет до суда, — заключила она. — Ты согласишься на сделку. Я плохо знаю Гэвина, но, может, просто предложить ему компенсацию за ноутбук? Тогда он забудет об обвинениях?

Лиззи переглянулась с Джорджем.

— Гэвин порой бывает очень упертым, — ответила она. — Он любит, чтобы все плясали под его дудку.

— Тогда, я полагаю, он заупрямится и выдвинет против тебя обвинения.

— И получится его слово против моего?

— Как я уже сказала, есть еще показания дочери, — повторила Рут.

Джордж громко рыгнул.

— Если честно, его дочь не кажется мне надежным свидетелем.

Лиззи нахмурилась:

— Откуда ты знаешь?

— Я с ней встречался, — объяснил Джордж.

— Когда? — спросила Рут, тоже сдвинув брови: ее беспокоило, что какие-то обстоятельства ей неизвестны.

— После обеда я ездил навестить Гэвина, — признался Джордж. — Он лежал в приемном покое с перевязанной рукой. И его дочь была там. Нервная какая-то девица.

— Ну, для полицейских это не важно, — заметила Рут. — Ей надо только дать правдоподобные показания.

— И как он? — поинтересовалась Лиззи у Джорджа.

— Накачан лекарствами и взбешен. Ему поставили капельницу, потому что у него сахар не в порядке. Хватит качать ногой, Рут. Раздражает.

— Ты сказал ему, что Лиззи заплатит за новый ноутбук?

— А надо было?

— Нет, — ответила Рут, — хотя это могло бы помочь. Я тебя не критикую, — поспешно добавила она.

— Я тоже тебя не критикую, но мог бы и посоветоваться со мной, — сказала Лиззи Джорджу. Ей не понравилось, что Джордж разговаривал с Гэвином сам.

— Это было спонтанное решение, — ответил Джордж. — Не злись.

Все трое замолчали. Рут нервно дергала ногой.

— Я так взвинчена, — призналась она.

— Хочешь курнуть? — предложил Джордж.

— Нет, не хочу.

Вокруг глаз Джорджа собрались лукавые морщинки.

— Когда ты последний раз курила, Рут?

— Не знаю, двадцать лет назад. Я устала чувствовать себя параноиком.

— Травка теперь совсем другая, — подначивал Джордж. — Тебе нужно обязательно попробовать.

— Я — за, — сказала Лиззи.

— Тогда давай выйдем на улицу, — предложил Джордж.

Прихватив куртку, Лиззи вышла следом за Джорджем на подъездную дорожку. Был приятный вечер — холодный, но не морозный, с осколком луны в небе. Листья на деревьях шуршали, и земля отдавала тепло, которое накапливала весь день. В кустах шевелилась какая-то мелкая живность, и пахло древесным дымом: поблизости кто-то развел костер. Потом сумерки прорезал огонек зажигалки, и в воздухе повис запах конопли.

Лиззи затянулась и задержала дым в легких. Они с Джорджем тихо стояли рядом. Брат с сестрой всегда умели молчать друг с другом. После аварии она нередко приходила спать к нему в постель, и часто они просто лежали в темноте, не говоря ни слова. В другие ночи он рассказывал ей о мальчиках, пропавших в море, о мальчиках без родителей, о мальчиках, заблудившихся в дремучем лесу. «А где в твоих рассказах девочки? — обычно спрашивала Лиззи. — И хватит про сирот».

Она выпустила воздух из легких; голова закружилась, Лиззи перегнулась пополам и вдруг, повинуясь внезапному порыву, улеглась на землю прямо здесь, на плотно утоптанной подъездной дорожке. Джордж устроился рядом под углом к ней, и они лежали макушка к макушке, точно две спицы в колесе. В небе Лиззи увидела хвост падающей звезды.