Читая вслух, Лиззи увлеклась описанной историей. Она понимала позицию Элеанор, но сочувствовала также и Джону. Она знала, что сблизить две противоположные точки зрения тяжело, — вот почему мать не получила никакого признания, и только один зоркий редактор сумел оценить всю прелесть ее рассказа.

Затруднительное положение: кризис семейных отношений. Ребенок, просыпающийся от кошмаров. Родители, соперничающие за право утешить его. А в конце Элеанор наполняет для себя ванну, запирает дверь, ложится в горячую воду и зажигает сигарету.

«Она выдохнула дым через нос, как дракон, и внимательно прислушалась, — читала Лиззи. — Слышно было, как Джон в спальне открывает и закрывает ящики; звякнула мелочь, которую он бросил в тарелку на секретере. Через мгновение он ляжет в постель с библиотечной книгой в руках. Секс? Сегодня ни за что. Но, сделав долгую затяжку, Элеанор представила, как утром он выйдет на пробежку, а они с Люси будут доедать на завтрак фаршированные яйца, а когда муж вернется, они вместе сочинят для прессы подобающее заявление, где будет сказано: да, я курила травку, и — нет, я об этом не жалею; законы неправильные, никто не пострадал, да и кому какое дело? Подход дерзкий, но она не собиралась лгать и скрывать свое истинное „я“, и если она проиграет на выборах, что ж, такой будет цена за честность.

Вода в ванной уже почти остыла, и Элеанор дрожала. Большим пальцем ноги она выдернула затычку, встала и потянулась за полотенцем. Вокруг лодыжек плескалась убегающая вода».

Лиззи отложила рукопись.

— Что? — спросил Джордж. — Что там?

— Ничего, — ответила Лиззи. — Конец.

— Какой-то оборванный, — заметила Рут.

— И что это значит? — задумался Джордж. — Что мама злилась из-за отцовской кампании? Или сама мечтала избираться? Или у нее был скелет в шкафу, о котором нам не положено было знать? В чем смысл?

Сейчас Лиззи не хотелось быть преподавателем литературы.

— Это не обязательно должно что-то означать.

— А как ты думаешь, у героев, Джона и Элеанор, все будет хорошо? — с тревогой спросил Джордж.

— Ох, Джордж, — вздохнула Лиззи, — а ты как думаешь?

— Думаю, да, — ответил Джордж.

— Я тоже, — согласилась с ним Рут.

— Вот и славно, — сказала Лиззи. — Может быть, на такой эффект мама и рассчитывала.

Лиззи аккуратно подровняла пачку бумаг на ковре. У нее онемела нога, и она с трудом поднялась с пола, допрыгала до двери во двор и распахнула ее. Стоял полдень, в небе перились белые штрихи облаков. Лиззи медленно втянула носом сухой сентябрьский воздух. Оранжевые плоды шиповника усеивали кусты, а на фоне густо-зеленой листвы клена бросалась в глаза багряная ветвь. Лиззи помахала Бойду, стоявшему у сарая. Он ответил тем же.

— Что мы будем делать с рассказами? — спросила Рут.

Трое детей Блэр были озадачены этим вопросом.

— Можем издать книгу, — после некоторого молчания предложил Джордж. — Отсканировать, пропустить через компьютер и напечатать. «Полное собрание рассказов Лиллиан Холмс».

— Прекрасная мысль! — воскликнула Рут. — Сделаем три экземпляра, чтобы у каждого из нас была книга!

— Неизвестно, как мама отнеслась бы к такой инициативе, — предупредила Лиззи. — Писатели всегда четко определяют, какие произведения они хотят показать миру.

Но Рут и не предлагала делиться со всем миром:

— Только для нас.

И правда: было бы приятно собрать все мамины рассказы в одном томе. Лиззи снова взглянула на заголовок рассказа: «Да кому какое дело?»

— Ладно, — кивнула она. — Я — за.

— И я, — отозвалась Рут.

— Тогда решено, — подвел итог Джордж. — Мы все согласны.

Потом Лиззи представила, как мама в желтом сарафане и очках в черепаховой оправе на носу читает свои произведения с трибуны группе поклонников. На мгновение голос Лиллиан дрогнет, но затем она продолжит, твердо и ясно.

— Это будет сенсация, — сказала Лиззи.