Всю дорогу до дома Александр и Даня строили предположения по поводу подарка. Вариантов было много, и они прямо-таки блистали разнообразием (флешка, брелок, запонки, часы, редкая монета, значок и даже свисток), но ни один не оказался верным. Во всяком случае, Августа всякий раз качала головой и говорила:

– Холодно.

В конце концов, Александр предположил, что в коробочке ничего нет.

– Это очень мудро – подарить Пустоту, – глубокомысленно сказал он. – Настоящий буддийский подарок.

– И деньги тратить не надо, – одобрительно заметил Даня.

– Какие же вы все-таки у меня мужчины, – вздохнула Августа. – Один такой меркантильный, а другой такой недогадливый. Сказано же, что маленький и в коробочке. Почему бы не предположить, что там симпатичный веселый гном?

Гном действительно оказался симпатичным – добродушным, щекастым, улыбчивым. В правой руке он держал большую пивную кружку, а левую поднял вверх в приветственном жесте.

– Это Весельчак, – сказала Августа, дав Александру возможность всласть налюбоваться подарком. – Он будет скрашивать твое одиночество и напоминать о нас. Уверена, что вы с ним подружитесь.

– Мы уже подружились, – ответил Александр, бережно укладывая Весельчака в коробочку, хоть тот был латунным и опасность разбиться ему не грозила.

В самых потаенных мечтах своих, тех самых, что граничат с несбыточностью, он в каждый свой приезд надеялся, что Августа больше не захочет расставаться с ним и они вернутся в Москву втроем. Глупо, безнадежно глупо, потому что даже если бы Августа и захотела, то не сорвалась бы с места в одночасье, но отчего и не помечтать немного?

Мечтам иногда свойственно сбываться, пусть даже и не так, как ожидалось, пусть даже и не полностью, а частично. Мечтал возвращаться в Москву не один? Получай в спутники гнома, подаренного любимой женщиной. Ирония судьбы? Еще какая ирония! Удар ниже пояса, замаскированный под поощрительный шлепок.

Ева с готовностью откликнулась на приглашение. Приехала на следующее утро после звонка Александра и не с пустыми руками – привезла огромный букет белых роз и бутылку «Мартеля». Александру стало неловко – он же не в гости ее пригласил, а попросил приехать на работу по делу.

– Какие пустяки, – отмахнулась Ева от робких упреков в расточительстве. – Разве я не могу выразить хорошему человеку свою признательность?

«Хороший человек» смутился окончательно.

Суть проблемы Еве разжевывать не требовалось. У самой родители выступали против смены пола.

– Как они, кстати? – осторожно спросил Александр.

– С отцом иногда перезваниваемся. – Ева поморщилась, давая понять, что общение с отцом не доставляет ей удовольствия.

Про мать Ева ничего не сказала. Значит, до сих пор не общаются.

– Человек очень сложный, – сразу предупредил Александр, – с ним надо осторожно. Главное – заинтересовать его, втянуть в разговор, не получить с ходу от ворот поворот.

– У меня есть одно шикарное черное платьице! – похвасталась Ева. – Чуть длиннее маечки и декольте ниже некуда. А к нему я надену красные туфли во-о-от на таких каблах! Он как увидит меня…

– Лучше оденься поскромнее, как вот сейчас, например, – осадил ее Александр, – и начни разговор с того, что ты когда-то была мужчиной.

– Как сейча-а-ас? – разочарованно протянула Ева, оглядывая свой строгий светло-серый костюм. – Но это же сугубо деловой стиль для сугубо деловых визитов. Мне отсюда ехать на деловую встречу, вот я и оделась, как монахиня.

– Что за встреча? – полюбопытствовал Александр.

– Собеседование в журнал «Магазиниссимо», – с гордостью ответила Ева. – Им нужны регулярные потоки женского бессознательного, облеченные в бойкую форму, а из меня оно так и прет. Что же касается того, что я была мужчиной, то я им никогда не была…

– Мне-то можешь не объяснять, – укорил Александр. – Я все понимаю. Но если ты скажешь нашему оппоненту: «Знаете, Виктор Сергеевич, я раньше жила в мужском теле, а сейчас живу в женском», то разговор на этом и закончится. Если хочешь добиться результата, то всегда надо учитывать характер и интеллект собеседника. Виктору Сергеевичу надо излагать все как можно проще. Он…

Александр замялся в поисках подходящего эпитета.

– Пень чугунный, – подсказала Ева.

– Ну… примерно так, – вынужден был признать Александр. – Упертый человек, да еще и начальник вдобавок. Короче говоря, крепкий орешек. Я представляю себе наше общение так. Я представлю тебя, скажу, что ты когда-то была мужчиной, потом сделала операцию…

– А я разденусь и предстану перед ним во всей своей почти первозданной красе! – подхватила Ева. – Нет, лучше не так. Сколько там лет нашему Виктору Сергеевичу? В районе полтинника или чуть больше?

Александр кивнул.

– Папик! – Ева хищно улыбнулась и сексуально провела языком по губам, делая вид, что облизывает их. – Обожаю папиков! Папики – это моя бывшая специализация в рамках моей первой древнейшей профессии[31]. Папики – они как дети, к ним нужен подход, но если ты умеешь его найти, то папик твой, вместе с потрохами и кошельком. Я попытаюсь встретиться с Виктором Сергеевичем как бы случайно, очарую его, обольщу, в постель затащу, а когда он будет визжать от восторга и просить о следующей встрече, выложу карты на стол. Веером! Скажу, кем была раньше, и потребую… К чему эта улыбка? Кто-то не верит, что Виктор Сергеевич будет от меня в восторге? Да я ему небо в таких алмазах покажу, что он ослепнет!

– Ни на столько в этом не сомневаюсь! – сказал Александр, показывая Еве кончик мизинца. – Но лучше бы обойтись без таких жертв. Достаточно будет простого разговора. Цель у нас одна – достучаться до Виктора Сергеевича, попытаться объяснить ему, что такое транссексуализм и почему с этим нужно считаться. Задача трудная. Родная дочь так и не смогла ничего ему объяснить, наблюдавший ее психиатр тоже потерпел неудачу. Поэтому прошу тебя отнестись к моей просьбе максимально серьезно. Подумай о том, что ты могла бы ему сказать, продумай каждое слово, подготовься к тому, что разговор может сразу пойти наперекосяк, настраивайся на преодоление сопротивления…

– Понимаю. – Ева заметно поскучнела. – Будем разговаривать со слепым о цветах.

– Со зрячим, – строго поправил Александр. – Виктор Сергеевич – адекватный вменяемый человек, просто у него барьер, который нам надо сломать. Давай сделаем так. Задача тебе ясна, подумай над тем, как ее осуществить. Вырабатывать какую-то общую линию поведения мы не станем, потому что это бесполезно. Будем действовать по обстоятельствам, поддерживая друг друга. Ты – мой главный и единственный козырь, прости, конечно, за такое сравнение…

Ева улыбнулась и подмигнула, давая понять, что не обижается.