А вот этого тем более говорить не стоило.

– Африкан – в городе? – взвизгнула Ника. – Мальчики! Так что же вы молчите?..

К счастью, протопарторг еще не покинул офис коммерческой фирмы «Дискомфортъ», и с ним удалось связаться по служебному телефону Клима Изузова. Со сдержанным недоумением выслушал Африкан сбивчивую речь Аристарха Ретивого. Суть ее была такова: «Ограбанкъ» сильно засвечен, не исключено, что и «Дискомфортъ» – тоже. Встречаться по любому из этих двух адресов рискованно, а то и чревато провалом. Запросто могут, например, взорвать машину с динамитом у подъезда… Поэтому Кученог предлагает следующее: провести сходку в назначенное ранее время, но на конспиративной явочной квартире – под видом чаепития. Хозяйка (довольно известный в Баклужино художник-дизайнер) – абсолютно вне подозрений, давно сочувствует движению «Красных херувимов», не раз выполняла отдельные церковно-партийные поручения – словом, человек надежный…

Протопарторг хмыкнул, подумал – и как-то слишком уж легко согласился.

Аристарх Ретивой обессиленно положил трубку и обвел соучастников опустевшими глазами.

Ника сияла. Совершенно измочаленный подполковник Выверзнев сидел в кресле, уронив лицо в ладони.

– Ну ты можешь хотя бы понять… – безнадежно и глухо выговорил он, – что нельзя мне присутствовать на этом вашем чаепитии…

Ника сверкнула глазами.

– Ты хочешь оставить меня наедине с чужими мужчинами?

Подполковник издал нутряной стон, каким обычно оглашают пыточную камеру перед тем, как всех выдать.

– Ну сама подумай!.. – взмолился он. – Я и Африкан за одним столом!.. Да за это – под трибунал…

– Да?.. – взвилась Ника. – А Панкрат?.. Он больше тебя рискует, а посмотри, как держится!..

Выверзнев отнял ладони – и посмотрел. Панкрат был близок к обмороку…

Боже мой! Боже мой! Одна взбалмошная бабенка – и вот уже все вокруг летит кувырком: явки, адреса, начало революции… Одно утешение, что из школьных учебников истории вырежут потом эту бредятину к чертовой матери! И правильно сделают. Нечего смущать юные неокрепшие умы…

Представьте себе одну из великих битв прошлого – не важно какую… Вершина холма. На барабане истукан истуканом сидит полководец и вот уже несколько часов подряд в тупом отчаянии смотрит на поле боя. Там валяются вразброс тысячи полторы трупов, дымится сотня воронок, а сама битва давно уже вышла из-под контроля и разбрелась по округе. За рощицей, судя по воплям и треску выстрелов, все еще дерутся. Иногда пролетает шальное ядро, выпущенное наобум и неизвестно кем. Время от времени к холму прорываются галопом осунувшиеся ординарцы с безумными глазами и сообщают одно и то же: генерал такой-то попал в переделку и просит подкрепления. Короче, разгром…

Покряхтывая, полководец угрюмо косится на свиту. Бледная свита переминается и тоже покряхтывает. На лицах – вежливое сомнение: сдаться прямо сейчас – не слишком ли торопливо?.. Может, все-таки немного погодить?..

Внезапно полководец в сердцах поворачивается к трубачу, колеблется еще секунду, а потом развязно говорит: «Да пошло оно все на хрен! Наглеть – так наглеть!.. Труби победу!» Приблизительно так были выиграны все величайшие сражения нашей эпохи – и граф Толстой тому порукой…

Нечто подобное произошло и с подполковником Выверзневым, невольно угодившим в положение вышеописанного полководца. За чаепитие с Африканом могут съесть с потрохами – это Николай понимал с предельной ясностью. Не арестуешь – спросят: «Почему не арестовал? Сидел за одним столом – и не арестовал!..» Уйти?.. Ника сказала: только через ее труп… Ладно, допустим, ушел через труп… Все равно ведь спросят: «Как же это ты, а?.. Знал место сходки, знал время – почему не накрыл всех разом?..»

А оно ему надо?..

Минут пятнадцать Выверзнев пребывал в тупом отчаянии, не видя выхода. А потом с ним произошло то же самое, что и с полководцем: он задумался на секунду – и вдруг на красивом лице его оттиснулось выражение, соответствующее историческим словам: «Да пошло оно все на хрен! Наглеть – так наглеть!»

И подполковник Николай Выверзнев приказал трубить победу.

– Значит, так… – вымолвил он, упруго поднявшись из кресла и уперев указательный палец во впалую грудную клетку Панкрата. – Я – ваш человек в контрразведке… О том, что «Ограбанкъ» и «Дискомфортъ» засвечены, вам тоже сообщил я… Африкан – он как? Только чудотворец или еще и ясновидец?

«Херувимы» переглянулись и пожали плечами. Способности протопарторга за время его отсутствия в Баклужино неминуемо должны были возрасти… Может, и ясновидец…

– Понятно, – сказал Николай. – Значит, сведем вранье к минимуму… – Он повернулся к Нике. – К чаю что-нибудь нужно? Ну там, я не знаю, коржики, печенье…

– Ой! – всполошилась Ника. – Чай! Чаю купи…

– Ладно, сейчас схожу… – Подполковник шагнул было в направлении прихожей, как вдруг замер, пораженный какой-то внезапной и, надо полагать, неприятной мыслью. – Что-то не хочется мне тебя здесь оставлять… – с мужской прямотой сказал он Панкрату. – Пошли вместе!..

Вот что значит вовремя сыграть победу! Совсем еще недавно разбитый, смятенный, чуть ли не заживо себя хоронивший Николай снова был собран, боеготов, изобретателен. Последний же его ход просто поражал своей виртуозностью.

– Панкрат – гость! – немедленно вскинулась Ника. – Не хватало еще гостей за чаем гонять! Аристарха возьми…

Именно на такую реакцию Выверзнев и рассчитывал.

– М-м… Аристарха?.. – с сомнением промычал он, меряя взглядом Ретивого. – Да нет, Аристарх лучше побудет здесь. Так спокойней…

Все, что нужно было Николаю, это оторваться от «Красных херувимов» минут на десять.

Последний раз в жизни подполковник Выверзнев сбежал по лестнице и отворил дверь подъезда. Вечерело. Удалившись от крылечка шага на три, он выхватил из кармана трубку сотового телефона.

– Толь Толич? Докладываю обстановку. Вышел на Африкана. В девять встречаемся… Нужна твоя санкция.

– А-ы… – Такое впечатление, что генерал Лютый начал заикаться похлеще Кученога. Видимо, не ожидал он от Николая такой прыти…

– Ну что «аы»?.. Все! Край, понимаешь? У меня минут пять – не больше!.. Уничтожать его?

– А… – Кажется, генерал приходил в себя. – А почему, собственно, уничтожать?..

Голос у него был несколько блеющий.

– Толь Толич! Ну ты что, с коня упал?.. Это же Африкан! Выходи на Кондратьича, делай что хочешь, но установку мне – уточни! И быстрее давай – нас уже прослушивают наверняка!

Ну просто нет слов! Интригу подполковник плел напоследок блестяще. Заключительная фраза насчет прослушивания была – брильянт! Голубой карбункул! Дескать, каждое твое заикание, генерал, каждое блеяние – фиксируется, а то и пишется. Так что не поможет тебе твой обычный трюк: отдать полприказа – и в кусты…