На второй выстрел сил уже не осталось. В глазах уже не просто двоилось, троилось — сплошной туман стоял. Непробиваемый, непроглядный, белый, как парное молоко.

На контрольный выстрел сил уже не хватило, но еще не окончательно утерявшее способность управлять обмякшим телом подсознание заставило подняться с земли и, сжимая в руке ремень винтореза, волоча его по снегу, развернуться на ватных ногах и броситься в сторону, заблаговременно уходя с места потенциального огневого контакта. И он в полузабытьи, на автопилоте все же доковылял до края оврага и, споткнувшись, кубарем покатился вниз.

Шли по следам ловко обобравшего их брэка второй час. Свежевыпавший снежок почти неслышно шелестел, шуршал под ногами, и это, безусловно, радовало, ведь весь их расчет строился только на том, чтобы скрытно подобраться к «вражескому» лагерю. Только при таком раскладе у них появится какая-то возможность диктовать свои условия.

Боря по-прежнему сопел и нетерпеливо колготился за спиной, время от времени в запаре наступая на пятки. Но, по крайней мере, строго выполнял клятвенное обещание, терпеливо держал язык за зубами и, как хотелось надеяться, надежно отслеживал «тылы».

Пока все шло без сучка без задоринки, по принятому плану. Интуиция не подавала никаких тревожных сигналов, а потому внутри по-прежнему жива была надежда, что все у них получится, сложится как надо, должным образом.

Назаров старался не отвлекаться, не забивать себе голову пустопорожними размышлениями, но это ему не совсем удавалось. Нет-нет да и полыхнет в извилинах какая-нибудь несвоевременная, но определенно существенная мыслишка. Полыхнет и прицепится, засядет в мозгах занозой: «Так кто же все-таки по нас стрелял? С какой целью, если это было сделано явно для острастки? Похоже, действительно этот неведомый кто-то очень не хочет, чтобы мы с этим ловчилой в контакт вступали? Но зачем? Почему?.. Да что здесь вообще-то происходит? В какие мутные разборки мы с Борисом нечаянно угодили?»

Неожиданно возникший где-то впереди по ходу громкий шум заставил моментально прекратить движение и превратиться в слух.

— Это, похоже… — зашептал Кудряшов.

— Тихо, Боря, — шикнул на него Назаров и приложил палец к губам. А через полминуты, вычленив из какофонии тонкие короткие взвизги и фырканье, облегченно вздохнув, обернул лицо к подчиненному: — Да. Точно — зверье. Чушки на кормежку валят.

— Да, скорее всего, они от нас пошли, — уточнил Кудряшов. — Уже кормиться начали, а мы их стронули.

— Может быть, Борь. Добредем — понятно будет, — согласился Назаров. — Хотя кто его знает: мы их испугали или кто-то другой? Теперь идем тихо-тихо и держим ухо востро. И давай, наверно, немножко разойдемся?

— Давай.

— Только так, недалеко, чтобы друг дружку из поля зрения не терять.

— Добро, — ответил Кудряшов. Стащил карабин с плеча. Взялся было левой, раненой, рукой за цевье, но тут же, скривившись, закусив губу, выпустил. Закинул правой, здоровой, рукой оружие под мышку. Зажал его крепко.

— Болит? — участливо спросил Назаров.

— Да ерунда, Михалыч. Не обращай внимания. Просто не хочу сейчас лишний раз ее напрягать. А когда нужно будет, сработает как миленькая. Никуда не денется. Будь спок.

Прошли еще с полкилометра по следам вчерашнего обидчика и вдруг, поднявшись на крутой взгорочек, столкнулись с ним буквально нос к носу. Их разделяло не больше десяти метров. Произошло это так неожиданно и стремительно, что никто из них толком и опомниться не успел. Так и застыли разом друг против друга равнобедренным треугольником в неподвижном немом противостоянии, держа оружие наизготовку.

— Теперь уже — точно не в твою пользу, — первым вышел из ступора Назаров. — Поэтому не дергайся, милок. Ложи свою пукалку на снег…

— Нет, мужики, — невозмутимо возразил ему брэк, — так дело не пойдет. Не пролезет.

— Да ты… — начал было снова заводиться Кудряшов.

— Заткнись, Боря! — резко осадил его Назаров. — Ты же обещал. — И, опять обращаясь к неприятелю, продолжил: — Хорошо. Твое предложение?

— Да одно простое предложение, элементарное — никакой дури. Все вместе одновременно и очень медленно кладем оружие на землю и отступаем на пять шагов назад. Ну а потом, тряхнув мозгами, ведем базар обстоятельно и спокойно. Такой расклад устраивает? Все по-честному.

— Добро. Принято, — не медля, ответил Назаров. — Будь по-твоему. — И, заметив, что Кудряшов опять намерен пуститься в препирания, жестко предупредил его глупые поползновения: — Боря, не ерепенься! Делай, что тебе говорят! — И, смягчив тон, добавил: — Это же действительно самое разумное решение.

— Тогда на счет, — улыбнулся брэк. — Раз… два…

— Разумное, блин, — недовольно фыркнул Кудряшов, бросил испепеляющий взгляд на ненавистного наглого чужака, но все-таки не стал обострять ситуацию. Услышав произнесенное «три», одновременно со всеми положил карабин на землю и, с заметным усилием преодолев себя, неохотно мелкими заторможенными шажками отошел назад.

Сыграв по правилам, Назаров поднял глаза, приглашая неприятеля к дальнейшему разговору, но тут же вздрогнул от неожиданного прикосновения. В спину уткнулось что-то твердое и острое. «Стой, — раздался сзади чей-то незнакомый подрагивающий от возбуждения ломкий голос. — Не шевелись, а то убью!»

— Нет, Аким! Не надо! — тотчас среагировав, вскинулся брэк. — Убери свою острожку и отойди в сторону. Отойди, я сказал. Давай-давай, быстренько. Я же обещал, что будет все по-честному. Значит, так и будет. Давай сюда ко мне. Давай, становись рядышком.

Низкорослый кривоногий коротышка в свалявшейся бесформенной ондатровой шапчонке и потертой фуфайке, судя по смуглому сплюснутому, как блин, лицу — местный абориген, вылез на свет и, сделав широкий полукруг, подкатил бочком к своему напарнику и, скорчив нарочито страшную рожу, нервно затоптался на месте, шмыгая носом и перекладывая из руки в руку трезубую острогу без древка.

— Вот теперь поговорим ладком, — сказал брэк. — Хотя, в принципе, и говорить-то нам, в общем, не о чем. — Вытащил из кармана и бросил на снег рядом с карабином Назарова аккумуляторы от портативок и сотиков и батарейки от диктофона. — Все? Теперь в расчете?

— Ну это еще, как поглядеть, — процедил сквозь зубы Кудряшов. — Думаю, до полного расчета нам еще оч-чень далеко…

— Да ладно, паря, не парься, — беззлобно, с улыбочкой оборвал его брэк. — Мы здесь не по вашей части.

— Это еще, — произнес Борис и вдруг, охнув, схватился рукой за грудь и, подломив ноги, грузно осел на снег. Пошатался и, простонав, кулем завалился на бок.

— Попробуй еще раз, — продолжил настаивать на своем Мостовой.

— Да все это без толку, — набычился Назаров.

— Попробуй, тебе говорю. Еще раз вытащи и опять засунь… А, может быть, еще раз как следует зачистить?