В ходе следствия выяснилось, что Бабаджян страдает хронической формой сифилиса, а инфицирование пострадавшей, непосредственным исполнителем которого он являлся, произведено им сознательно из корыстных побуждений — за это он получил 3 тысячи рублей от Бориса Буряце. Когда Буряце был приглашен в прокуратуру на допрос в качестве свидетеля, в дело вмешалась Галина Брежнева и Бориса оставили в покое.

Причинно-следственная связь между угрозой Галины Леонидовны отомстить Валентине и знакомством с нею Бабаджяна была доказана и подтверждалась показаниями обвиняемого, потерпевшей и многочисленных свидетелей, но отражать это в обвинительном заключении прокуратура не нашла нужным, сочтя все малозначительным нюансом из частной жизни. А частная жизнь, как известно, — неприкосновенна. Особенно, если речь идет о дочери лидера страны…

Суд обязал потерпевшую пройти курс стационарного лечения, после чего трудоустроиться. В противном случае ее лишали прав на жилплощадь и выписывали из Москвы по прежнему месту жительства, в город Майкоп.

По выходу из больницы Валентина начала искать пути выезда за границу на постоянное жительство…

По окончании принудительного курса лечения в кожно-венерологическом диспансере Валентина вернулась домой. Едва переступив порог, она забралась на антресоли и достала пыльную сумку с письмами от Мальвины. Писем было много — в Париже подругу одолевала ностальгия.

С жадностью, будто боясь, что желание заочно пообщаться с подругой исчезнет, Валентина рассыпала письма по столу и стала читать. Она читала их с неутолимой жаждой, будто только что вынула из почтового ящика.

Конверты, длинные и красивые со множеством марок, хрустящая гербовая бумага, разноцветные фотографии — все влекло таинственным ароматом нездешней, дорогой жизни. Париж! Там не пахнет карболкой больничных палат, там нет откровенных насмешек медсестер-надсмотрщиц, норовящих превратить твое тело в решето, — десяток уколов каждый день — там нет домогательств молодых врачей, которые видят в тебе не попавшего в беду человека, а доступную их вожделениям плоть. Там, в Париже, — все по-другому!

Закончив чтение, она уронила руки на колени и неподвижным взглядом уставилась на разбросанные вокруг листки. Что толку заниматься самоистязанием?!

Внутри нарастало смутное негодование. Негодование против всех и вся. Против живых и мертвых.

Она злилась на своих погибших в автокатастрофе родителей — сделали сиротой в тринадцать лет.

На своего покойного мужа — ушел, оставив ее без средств к существованию.

На Видова — не поверил в ее любовь и преданность.

На Артура — предал, заразил, надругался.

На Мальвину — обманула, тайком сбежала во Францию.

На жизнь — бьет наотмашь!

В ярости порвала письма и фото, подошла к зеркалу, увидела себя, осунувшуюся и совсем чужую. Расплакалась навзрыд. Бросилась в ванную, ополоснула лицо ледяной водой и вновь уставилась на свое отражение в зеркале.

«Надо уезжать! Надо немедленно бежать отсюда! Надо бросить все и мчаться куда глаза глядят, только бы подальше от этого дерьма! Но куда и как?! Стоп! А Поль зачем? Не закончились же на гомике Жане иностранцы-холостяки! Да, действовать нужно быстро и решительно, не откладывая отъезд ни на один день, иначе эта б…дская жизнь засосет по пояс, по горло… Но сначала надо выбросить из головы Видова и Артура. Воспоминания о них — помеха!»

Снова на память пришла Мальвина и ее притворный брак.

«У нее не было выбора! У меня все будет по-другому. Поль, этот африканский колдун, обязательно сделает мне приворот к черным женихам… Нет, он должен, обязан помочь, он найдет кого-нибудь! Кого-нибудь? Черт возьми, я что? Уже не в состоянии выбирать себе мужчин по своему вкусу?! А если? А если что — буду действовать по обстоятельствам!»

Подмигнув своему второму «Я» в зеркале и поправив волосы, Валентина заставила себя улыбнуться и набрала номер телефона Поля.

* * *

Поль охотно согласился выступить в роли свата — знакомить ее со своими соплеменниками для последующего заключения брака и выезда за рубеж.

Валентина с маниакальным остервенением взялась за дело, применив весь свой талант обольстительницы и начав постигать африканскую разновидность индийского трактата «Камасутра».

Негры из Заира, Танзании, Уганды теперь дневали и ночевали в ее квартире. Черная карусель! Все, как один, помощники военных атташе своих стран. На большее их фантазии не хватало. Это означало, что все они, как и Поль, шоферюги! Но… На безрыбье… и сама раком станешь. Чему удивляться? Три месяца заточения в кожно-венерологическом диспансере сделали свое дело.

Валентина, молодая женщина с развитым, требующим постоянного утоления половым чувством, покинула стационар бунтующей нимфоманкой с маниакальным желанием отдаться. Желанием опасным, как граната с выдернутой чекой. Плотские страсти скользили по ее телу, как огонек по бикфордову шнуру, а чувство сексуальной неудовлетворенности заставляло быть неразборчивой в выборе партнеров — негры, так негры!

Кроме того, пребывание в КВД, в этом заведении для отвергнутых, породило в Валентине своеобразный комплекс неполноценности. Ей срочно требовалось подтвердить свою привлекательность и, таким образом, ощутить уверенность в себе. Бесшабашный флирт и повышенная половая активность должны были снять «диспансерный синдром» и болезненное ощущение своей ущербности. И она со звероподобным усердием предалась сексуальным утехам.

Если раньше Валентина продавала свое тело строго в розницу, то негры стали оптовыми покупателями. В ее жизни наступил, в прямом смысле, «черный» период.

Сексуальные отношения с неграми давали Валентине то ощущение власти над мужчинами, которого она была лишена, находясь рядом с Артуром. Кроме того, новое положение позволяло ей играть десятки разных ролей и не оставаться наедине с собой. Скорее всего она боялась заглянуть себе в душу. Разумеется, она не собиралась заниматься «черным» ремеслом бесконечно — до тридцати было еще очень далеко, и она дала себе слово бросить это занятие, как только встретит достойного и перспективного в плане замужества африканца.

…Однако бегство от самой себя в страну плотских наслаждений и негритянских ласк длилось недолго.

Сначала каждая бурная ночь в постели с очередным африканцем вдохновляла на новые подвиги, дразнила фантазию, сулила обернуться захватывающим романом, который, по ее расчетам, должен был завершиться заключением брака. Но вскоре она поняла, что всякий раз монетка, щелчком подброшенная в воздух, мгновенно достигнув земли и прокрутившись на ребре, со звоном падала решкой вверх — что-то обязательно не складывалось!

Еще через некоторое время выяснилось, что Поль — дорога, ведущая в никуда. Один африканец по пьяной лавочке открыл Валентине тайну, что Поль не сват — сутенер, который, паразитируя на ее желании выехать за рубеж, торгует ею, получая со своих соплеменников огромные комиссионные за сдачу в аренду ее женских прелестей. Валентина, не раздумывая, тут же порвала со всей «черной братией».