— Вы не проникали за мои щиты.

Это не вопрос, но я отвечаю:

— Нет.

Удерживаю её глаза, приглашая проникнуть в мой разум. Никакой защиты, никаких щитов. Добро пожаловать.

Арры — умный народ. Она не принимает приглашения, уходя от контакта. Я салютую бокалом.

— Правильное решение. Поверьте, если вашим хозяевам захочется взглянуть, что происходит в моей голове, им лучше сделать это самим. Может быть, они будут достаточно сильными и даже выживут после подобного эксперимента.

Осушаю бокал. Что-то мне да подсказывает, что завтрак на сегодня закончен.

* * *

Я, конечно, не Ясновидящая, но кое-какие способности в этой области в нашей линии всё же есть. Едва ножка бокала касается идеальной глади стола, как стены подёргиваются дымкой, по коже прокатывается ставшее уже знакомым ощущение осуществляемого рядом перехода, и в комнате оказываются арры. Три арра и четыре дарая, если быть точной. Кажется, это называется «подслушивать под дверью»?

— Ирэна, вон.

Она исчезает едва ли не быстрее, чем последний звук срывается с губ темноволосой женщины.

— Ну-ну, полегче. Девочка старалась.

Дарай-леди, оставаясь такой же эмоционально непроницаемой, умудряется окатить меня холодной водой презрения. Что это за букашка тут ползает?

Но я едва замечаю её существование. Мои глаза прикованы к Арреку.

В течение всех наших передряг после того невероятного исцеления, после всех перемещений и манипуляций со временем я никогда не видела его разбитым. Усталым — да. Опустошённым. Рассерженным. Испуганным. Сейчас же он выглядел основательно избитым. Нет, внешне это никак не проявляется, никаких следов усталости или боли, щиты всё столь же прочны, осанка надменна. Но… Вглядываюсь внимательнее. Они прочитали его. Вывернули наизнанку его память и скрупулёзно рассмотрели всё, даже самые личные, самые дорогие мысли. Ауте милосердная.

Боевое изменение.

Крылья мои наливаются тёмной грозой гнева. Глаза стекленеют. Губы отходят назад, обнажая длинные острые клыки. Уши прижимаются к голове. На кончиках пальцев блестят холодным металлическим золотом когти. Если раньше меня ещё можно было худо-бедно принять за человека, то теперь вряд ли: ярость изменила меня.

Вдруг стул отлетает куда-то, я оказываюсь на другой стороне стола. Люди прижимаются к стенам, судорожно пытаясь защититься от захлёстывающих сознание эмоций. Воины обнажают оружие, но на то, чтобы применить его, их уже не хватает.

Одновременно формирую тонкий, почти невидимый сен-образ, посылаю его в сторону Аррека: «Вы в порядке? Мне так жаль, что из-за меня вы попали в неприятность. Что я могу для вас сделать?»

Светло-серые глаза слегка расширяются. Заметил. На поверхности его щитов появляется едва выступающий намёк на ответ: «Всё хорошо. Неужели вы действительно думаете, что кто бы то ни было может узнать у меня что-то, что я говорить не хочу? И заканчивайте концерт, у меня от него зубы болят».

Мои уши чуть вздрагивают. Концерт. Ха! Да настоящего концерта они ещё не видели. Я даже не взорвала ничего из мебели!

Ярость исчезает мгновенно, будто её никогда и не было. Насмешка, печаль, нетерпение, раздражение, грусть, страх (все чувства подлинные, все сложные и конфликтные) сменяют друг друга с такой скоростью, что у несчастных «зрителей» темнеет в глазах. Одна из женщин судорожно сползает вниз по стене, из носа у неё начинает течь кровь. Останавливаюсь на холодном презрении, фиксирую его в мимике.

Теперь будем начинать переговоры.

— Глупо, арр, чего вы хотели этим добиться?

Женщина, которая, кажется, здесь главная, подносит дрожащую руку к глазам. Смотрит на меня как на дичайшего из дикарей. Правильно, я использую эмпатию как примитивную дубинку, но зачем же сразу делать вывод, что по-другому эль-ин просто не умеют? Люди! Не может быть, чтобы ими было настолько просто манипулировать!

Внимательно приглядываюсь к своим гостям. Аррек старательно делает вид, что потрясён не меньше других, но что он думает на самом деле — тайна за семью печатями. Лёгким движением ушей указываю ему на арр-леди, которой пришлось хуже всех. Очень чувствительна, зачаточные способности Целителя. В ответ получаю намёк на кивок. Он уже помогает ей, причём так, что ни сама пострадавшая, ни остальные ничего не замечают. С трудом удерживаю себя от восхищения. Ауте, вот это Мастер!

Пытаюсь навскидку определить социальную структуру группы. Женщина-дарай здесь кажется наиболее высокопоставленной, но мнение арр-леди, несмотря на её низкое звание, явно имеет больше веса. Четверо мужчин — воины, и очень хорошие. Телохранители? Слишком просто. Дарай-лорды старательно имитируют невербальные знаки подчинения, но…

Воины сверлят меня гневными взглядами. Довольно наигранными: ни один настоящий воин не позволит противнику вывести себя из равновесия. Но кое-какие из этих эмоций подлинные. Любой из псионов такого уровня мог бы прихлопнуть меня и даже не вспотеть, но для этого ему пришлось бы ослабить щиты хоть на мгновение. И тогда уже я смогу с лёгкостью убить любого из них, если успею. Я успею? Да. И все это понимают.

С другой стороны, ничто не мешает сим доблестным сынам человеческим достать мечи и покрошить кое-кого в мелкую капусту.

— Эль-леди, мы просим прощения, если ненамеренно нанесли вам оскорбление. Приставлять шпиона к гостям — обычная практика. Факт не направлен против вас лично. Ещё раз просим нас извинить. — Темноволосая дарай приторно и неискренне улыбается.

Они решили, что я так разозлилась из-за Ирэны. Естественно, вряд ли кто-то может предположить, что я заметила состояние Аррека. Никто из них на это явно не способен. Люди вообще не склонны замечать что-либо, пока для этого не понадобится прошибить парочку чужих щитов.

— Послушайте, я бы с удовольствием поиграла в ваши маленькие игры, но совершенно нет времени. — Поворачиваюсь к старшему из дарай-воинов. Серебряные волосы, сильные пальцы, отстранённый взгляд. И удобная, свободного покроя одежда. — Будем считать, что проверки на вшивость закончены. Давайте приступать к делу.

Они даже не поняли, что я хотела этим сказать. Но серебряновласый воин бросает яростный взгляд на Аррека. Тот слегка пожимает плечами:

— Я предупреждал вас.

— Ты сказал ей!

— Нет, мой лорд. Вы достаточно внимательно перетряхнули мои мозги, чтобы знать, что я говорил, а что нет. — Его голос холодней бескрайнего космоса. Остальные внешне никак не реагируют, но по комнате мечутся испуганные, потрясённые и ошарашенные мысли. Кажется, подобное вторжение в воспоминания является чем-то исключительным даже для Эйхаррона. — Не стоило пробовать обманывать эль-леди. Даже думать не хочу о том, что могло бы случиться, не прими она всё это за шутку. Или будь у неё достаточно времени, чтобы «пошутить» в ответ.