Мариана повернулась к нему. Фоска буравил ее глазами, вероятно, пытаясь прочитать по лицу мысли. Отведя взгляд, она пожала плечами.

— Да я так, из любопытства…

— Насчет меня?

— Нет, насчет Дев.

— Дев? — Профессор явно удивился. — Почему?

— Ведь это же странно, что вы выделяете кучку особенных, приближенных к вам учениц. Наверняка у других студентов это не вызывает ничего, кроме зависти и недовольства.

Улыбнувшись, Фоска снова затянулся.

— Вы занимаетесь групповой психотерапией, так? Значит, уж вам-то должно быть известно, что в малых группах лучшие умы прекрасно развиваются и процветают. Я просто создаю для них благоприятную обстановку, вот и всё.

— Этакий кокон для лучших умов?

— Хорошо сказано.

— При этом все лучшие умы исключительно женского пола?

Фоска уставился на Мариану.

— Да, среди наиболее одаренных людей больше всего женщин, — холодно ответил он. — Неужели с этим так сложно смириться? Я никому не делаю ничего плохого. Я вообще славный парень, разве что пью многовато. Если на наших уроках кого и обижают, так только меня.

— Обижают? Кто сказал, что кого-то обижают?

— Мариана, не увиливайте. Вы считаете меня злодеем, тираном, который третирует беззащитных студенток. Но вы ведь уже познакомились с этими юными леди и убедились, что они отнюдь не беззащитны. На наших встречах не происходит ничего предосудительного. Мы проводим семинары, обсуждаем поэзию, наслаждаемся вином и интеллектуальной беседой.

— Вот только одной из этих девушек больше нет в живых.

Фоска нахмурился. В его глазах мелькнул гнев.

— Думаете, что видите меня насквозь? — глядя на Мариану в упор, процедил он.

Смутившись, она потупилась.

— Нет… разумеется, нет. Я не хотела…

— Ладно, забудьте, — неожиданно миролюбиво и беззлобно перебил он и снова затянулся сигаретой. — Как вам известно, термин «психотерапевт» происходит от греческих слов psyche — душа и therapeia — лечение. Значит, вы врачуете души? А мою исцелите?

— Нет. Это под силу только вам.

Фоска кинул сигарету на землю и придавил ногой.

— Вы как будто убеждены, что я конченый негодяй. Не понимаю почему.

С легким раздражением Мариана обнаружила, что и сама не понимает.

— Не пора ли нам возвращаться? — предложила она.

Они направились к выходу. Фоска шел, искоса поглядывая на Мариану.

— Вы меня заинтриговали. Поймал себя на том, что гадаю, о чем вы думаете.

— Я не думаю. Я… слушаю.

Мариана сказала чистую правду. Пусть она не была детективом или следователем, зато, поработав психотерапевтом, научилась слушать — не только то, что говорят, но и то, о чем молчат. Она подмечала ложь и отговорки, утаиваемые чувства, скрытые симпатии и антипатии собеседника. Не оставляла без внимания ни одно психологическое явление, возникающее при взаимодействии людей.

В психотерапии есть такой феномен — «перенос», при котором ситуации из прошлого начинают влиять на то, как пациент воспринимает мир и выстраивает отношения с людьми в настоящем. Достаточно уловить все эмоции Фоски, которые он проявляет, сам того не желая, и Мариана узнает об этом человеке все, что нужно: его характер, секреты… Конечно, при условии, что к чувствам Фоски не будут примешиваться ее собственные.

Мариана прислушалась к себе и поняла, что напряжена: зубы стиснуты, в груди что-то жжет, кожу неприятно покалывает. Все это говорило о гневе.

Но сама Мариана не злилась.

Нет, злился Фоска.

Да, теперь Мариана отчетливо ощущала его ярость. Конечно, сам он ни за что в этом не признался бы. Профессор молчал, однако внутри у него клокотало бешенство. Похоже, ему действовала на нервы ее непредсказуемость. Фоска не мог понять, чего Мариана хочет, ему трудно было с ней общаться, и это его сердило. «Раз Фоска так легко и быстро выходит из себя, что же будет, если я по-настоящему его спровоцирую?» — неожиданно задалась вопросом Мариана. Проверять это на себе ей, пожалуй, не хотелось.

Дойдя до калитки, Фоска остановился. Посмотрел на Мариану, явно что-то прикидывая, и, приняв решение, предложил:

— Я тут подумал… что, если мы продолжим нашу беседу за ужином? Может, завтра? — В ожидании ответа он внимательно следил за ее реакцией.

Мариана, не моргнув, выдержала его взгляд.

— Хорошо.

Фоска улыбнулся.

— Отлично! Давайте встретимся у меня, в восемь. И еще…

И прежде, чем Мариана успела среагировать, он наклонился — и поцеловал ее в губы.

Поцелуй длился всего секунду. Мариана еще не опомнилась, а профессор уже повернулся и, насвистывая, вышел из сада.

Мариана брезгливо отерла рот кулаком.

Как он посмел?!

Она чувствовала себя так, словно Фоска напал на нее и глубоко оскорбил. Похоже, из сегодняшнего разговора он вышел победителем, сумев захватить ее врасплох, смутить и вывести из равновесия.

Мариану бросало то в жар, то в холод. Стоя под лучами утреннего солнца, она ощутила новый прилив гнева — на этот раз не чужого, а своего собственного.

После прогулки с профессором Мариана вытащила картонную подставку из-под пивной кружки, на которой Фред записал свой номер, и, набрав его, предложила встретиться у входа в колледж Святого Христофора.

Двадцать минут спустя молодой человек уже был там. Он привязал велосипед к ограде и выудил из сумки два красных яблока.

— Это у меня вместо завтрака. Хочешь?

Мариана собиралась отказаться, но вдруг поняла, что проголодалась, и кивнула.

Фред явно обрадовался. Выбрав из двух яблок лучшее, потер его о рукав и протянул Мариане.

— Спасибо.

Мариана вгрызлась в сочный плод, сладкий и хрустящий.

Фред прожевал кусок яблока и улыбнулся.

— Я рад, что ты позвонила. Вчера ты ушла очень… внезапно. Я подумал, ты почему-то расстроилась… может, я тебя чем-то обидел…

Мариана пожала плечами.

— Ты не виноват. Я расстроилась из-за Наксоса.

— Из-за Наксоса? — растерялся Фред.

— Просто… там погиб мой муж. Он утонул.

— Боже мой! — Глаза Фреда расширились. — Господи Иисусе! Прости, пожалуйста…

— А ты не знал?

— Нет, конечно! Откуда мне знать?

— Значит, это совпадение? — Мариана пристально посмотрела на Фреда.

— Ну… я же говорил, что немножко ясновидящий. Возможно, я что-то такое почувствовал, поэтому Наксос и пришел мне в голову.