— Да ты что? И давно у нас в гарнизоне ввели отгулы? И за что?

— Я сам себе объявил отгул. Потому как имею право, вечером в наряд заступаю.

— Ясно. А чего в Гребов собрался? В штаб дивизии?

— Ага! Только меня там не хватало. Я вообще-то в Крежнов над Моравой еду, через Гребов. Джинсовый костюм, такой же, как у тебя, хочу купить, да еще кое-что из шмоток приличных.

— В австрийскую лавку собрался?

— И что в этом такого?

— Да ничего. Ты мне, Сеня, вот что скажи: как там у вас Кулагин поживает?

— Тебе лучше знать, вы ж с ним друзья! — ответил командир батареи.

— Да не видел я его в последние дни. Слышал, загулял Андрюха?

— Загулял! Но вчера вечером на совещании был. Мрачный, как туча и поддатый, но в меру. Его потом командир дивизиона к себе в кабинет увел. Сегодня же, сам понимаешь, я Кулагина видеть не мог. А с кем же он тогда бухает, если ты трезвый? Не с Аграновым же?

— Черт его знает. Вернусь, найду, поговорю по-мужски.

— И правильно. А то политруки сожрут. А он и как специалист, и как мужик достойный. Уважают его. Опять же Афган прошел! Но замполиты сожрут, такая у них собачья работа.

— Что, уже копают? — поинтересовался Черников.

— Пока бумажки пишут, компромат собирают. Чтобы не с пустыми руками наехать на него. Как соберут, так начнут прессовать конкретно. Партсобрание соберут, суд чести организуют. К ним только попади на крючок, хрен сорвешься, будь ты хоть трижды афганец и кавалер боевых наград. Им до фени все, лишь бы вышестоящему начальству работу показать.

— Ну, не все такие.

— Не все, но очень многие. Ты мне вот что объясни, Саня: приходит лейтенант-замполит из училища, вначале вроде нормальный парень — и в компании посидит, и выпьет со всеми, а главное с личным составом как надо работает, без выпендрежей. Но как год прослужит, словно подменяют его. Командиры отдельно, он отдельно. Чуть что, к замполиту части бежит. В парк не отправить, обязательно отмазку найдет. И держит себя на расстоянии, будто запачкаться боится. Почему такое происходит?

Черников усмехнулся:

— Ты же сам говорил, работа у них такая. Вот тебе и ответы на все вопросы. Но ладно, влак подходит, пойдем во второй вагон.

— Так там болтает и трясет!

— Зато народу меньше. И покурить можно в тамбуре.

— Ну, пошли, мне в общем-то без разницы.

Разговаривая с Луковцевым, Александр сидел к вокзалу спиной, и не заметил, как на перрон вместе с подругой вышла Злата. Девушка тоже не увидела капитана. Они сели в поезд, в разные вагоны.

Влак шел до Гребова час десять минут. Шел медленно, останавливаясь в каждой деревушке. В общем-то путешествия на этих поездах, больше похожих на трамваи, только с дизельной установкой, удовольствия доставляли мало, но имели одно существенное преимущество: на таких поездах можно было попасть в любое место крошечной по сравнению с Советским Союзом страны.

В 9.10 влак прибыл в Гребов. Офицеры вышли на перрон, Луковцев остался ждать поезда на Крежнов, а Черников направился к штабу дивизии. Злата Рингер и Влада Миленова также остались у вокзала. И вновь Злата и Александр не встретились. Впрочем, это никак не могло повлиять на дальнейшие события.

Александр пробыл в штабе около двух часов. Получив требуемые карты в специальном чемодане, он зашел к начальнику автомобильной службы дивизии узнать, отправлен ли в часть злополучный двигатель для стоящего на ремонте и мозолящего всем глаза «Урала». Узнав, что двигатель с базы снабжения отправлен в соединение, Черников покинул штаб. Пообедал в гарнизонной столовой, потом погулял по городу. И чуть было не опоздал на обратный поезд. Пришлось добираться до вокзала бегом. На приобретение билета времени не осталось. Александр заскочил во второй вагон, когда поезд, издав предупредительный сигнал, начал отходить от перрона. А буквально за несколько минут до этого в первый вагон села Злата с Владой. Во втором же, жуя бутерброд, с объемной сумкой у ног, в самом конце восседал на скамье капитан Луковцев. Черников подошел к нему, присел рядом.

— Ты чего запыхался? Бежал, что ли? — спросил Луковцев.

— Да. Чуть не опоздал.

— Ну и не беда, коль опоздал бы. С последним приехал.

— Так меня ПНШ встречать должен.

— Меня с собой возьмете? А то тащить сумку до городка тяжело.

— Какой разговор, Сеня. Удачно съездил?

— Не то слово. Затарился под завязку. Все, что хотел, купил. И кроны поменял быстро. Короче, день удался. Еще бы на глаза начальству с баулом не попасться, можно спокойно в наряд заступать. Слушай, Сань, а ваш помощник начальника штаба, как мужик?

Черников взглянул на Луковцева:

— В смысле?

— Ну, свой или штабной?

— Нормальный старлей.

— Не стукач?

— Кто, ПНШ? Да он сам под колпаком у замполита. И в немилости у парторга.

— Свой парень, это хорошо.

— А тебе что за дело до него, Семен?

— Понимаешь, чтобы не засветиться, надо бы заехать в городок не от части, а с тыловой стороны. Я в крайнем подъезде последнего ДОЗа живу. Выпрыгнул бы с сумкой из машины, никто не увидел бы. Бабы не в счет. От них, хоть невидимкой стань, все равно не скроешься.

— Сделаем.

— Пойдем в тамбур, перекурим.

— Чуть позже. Я вот о чем думаю, как от контролеров отвертеться? Им не объяснишь, что не успел купить билета.

Луковцев взглянул на Черникова:

— Ты перед кем оправдываться хочешь? Перед рогаликами? А не шли бы они?

— Нет, Сеня, так не по-людски, некрасиво.

— Но ты же действительно не успел купить билет.

— Действительно.

— Значит, вины в том, что едем без билета, нет. Следующий раз два возьмешь.

— А как это кондукторам объяснить?

— Я объясню. Ты только не впрягайся. А я им все популярно объясню!

— Нет. Скажу, как было, пусть штрафуют.

— Охренел? У них штраф не меньше сотни. А это пятьдесят кружек пива. Обойдутся стоимостью билета, раз уж такой честный. Да их может и не быть. Если до оврагов не объявятся, значит пропустили влак. Обычно они до третьей деревни, что за поворотом, вагоны обходят. Но я не видел, чтобы кондукторы садились в кабину машинистов или в первый вагон. А машинисту и помощнику до балды, платят за проезд или нет. Хотя… однажды, когда с женой за хрусталем в Брно мотались, пацан-помощник проверял билеты. Но с тем и говорить нечего. Сунешь пять крон — и все дела.

— Ладно, посмотрим. Идем, покурим!

Офицеры вышли в открытый тамбур.

Ни кондукторы, ни помощник машиниста, когда поезд подошел к участку ускорения, в вагоне так и не появились. Луковцев, посмотрев в окно, сказал: