компромисс…, – Вера каждый раз жалела, что начинала разговор о возвращении в Москву.

– Ты не хочешь искать компромисс! Ты хочешь, чтоб все было исключительно, по-твоему, на мои желания тебе просто плевать. Тебе втемяшилось в голову уехать отсюда, и все тут. Твоя мать настраивает тебя против меня, а?

– Нет. Саша, пожалуйста, не думай так…

– Тогда что происходит? Почему ты не можешь успокоиться? Почему я должен все бросить и собраться вот прям сейчас?

– Ну не прям сейчас… просто в перспективе…

– Ты не могла бы хотя бы один час не докучать мне с этим вопросом?

Ну, и элементарные удобства, наконец. Вера привыкла, что, живя в спальном районе Москвы, она может выйти из дома и в течение получаса посетить по крайней мере три продуктовых магазинах в шаговой доступности. Та же история с магазинами косметики, товаров для дома, банковскими отделениями, салонами красоты. Здесь в этом районе, где располагалось Сашино родовое гнездо, до ближайшего дорогущего рынка и посредственного супермаркета нужно было пройтись минут тридцать быстрым шагом по жаре. Толковых магазинов косметики не было, только местное производство, которому Вера не доверяла.

А медлительность обслуживающего персонала! В Москве она не успевала договорить, как услуга уже была оказана. Здесь же, солнце плавило людям сознание, они выглядели так будто только что насильно были подняты с постели. Терпеливая Вера чувствовала, что стремительно лишается сей добродетели. Ей хотелось встряхнуть всех этих людей и вдохнуть в них жизненную энергию. В первую очередь хорошо бы проделать это с собственным мужем, знать бы только как…

– Саша! – Вера наконец нашла в себе силы окликнуть мужа.

– Вот он я, – Саша повернулся к жене и вопросительно поднял брови. – Почему ты пряталась от меня весь день?

Пряталась? Вера тяжело вздохнула. Она так желала быть им замеченной на протяжении всего дня, но Саше был в своём мире. Но она не будет дуться. Сейчас нужно сказать столько важного.

– Ты выглядишь плоховато. У тебя температура? Может быть, ты отравилась? – Саша беспокойно оглядывал Веру. – Я же говорил тебе не увлекаться стряпней старухи, она сживет нас со света, – он разумел Алёну Михайловну.

– Плохо выгляжу? – Грустно спросила Вера. – Ты находишь? Мне так жаль.

– Вера, сходи посиди на дикий пляж. Морской воздух тебя излечит. Ты вялая как варёная рыба.

– Ой, нет, только не туда, – Вера резко дернулась. – Я до ужаса боюсь этого места, волны там способны убить. Я никогда не пойду туда одна без тебя.

– Да что с тобой происходит? – Саша больно схватил Веру за плечи.

– Аккуратнее, дорогой, ради Бога, – Вера умоляюще посмотрела на Сашу. – Давай присядем.

– Ты совершенно очевидно больна, – вынес вердикт Саша, отпустив жену.

– Я не совсем больна. Позволь рассказать тебе.

Саше сделал жест рукой, мол, давай говори, но насколько возможно кратко.

– Мне так жаль, что умер твой папа, – Верины слова сопроводило Сашино закатывание глаз. Но Вера продолжала, внезапно почувствовав прилив сил. – Но я хочу порадовать тебя, я думаю, что моя новость смягчит твоё горе, потому что…

– Вера, ближе к делу! – Рявкнул Саша.

– У нас будет ребёнок. Это чудесно правда?

Вера замолчала, ей показалось, что с этими словами из неё вышли жизненные силы. Она во все глаза смотрела на мужа, пытаясь словить его реакцию.

Сашино выразительное лицо было мрачно. Холодные серые глаза выражали так много, что невозможно было вычленить одну нужную эмоцию.

Саша отвернулся и целую вечность просто стоял, глядя в одну точку.

Вера за эту вечность ощутила весь спектр чувства ничтожности. Она почувствовала холод, съёжилась, сосредоточив силы в устремлённом на Сашу взгляде, умоляющем взгляде, призывающим Сашу обернуться.

Она представляла, что всё будет вовсе не так. В своих мечтах Вера улыбалась вслед за Сашиной счастливой улыбкой. Она видела, как его строгое точенное лицо оживает, как в уголках глаз появляются счастливые морщинки. Саша берет в руки Верино лицо, долго смотрит в глаза, потом подхватывает на руки и кружит-кружит-кружит, пока она не станет умолять его остановиться.

– Ты сделала меня самым счастливым человеком! – Саша опускается перед Верой на колени. – Я все на свете сделаю для вас.

И это новое "для вас" заставляет сердце биться чаще в предвкушении нового счастливого будущего. Их теперь трое. Это ли не чудо?

Но Саша молча стоит, отвернувшись от неё. Как мельчают мечты! Теперь Вера отдала бы все на свете, лишь бы Саша просто обернулся и сказал хоть что-то.

Он простоял в своих раздумьях вторую фазу вечности. И наконец повернулся к жене.

– Интересно получилось, – сказал он. – Ты уверена?

– Да, я уверена, – ответила Вера. – Ты расстроился?

– Сходи отдохнуть куда-нибудь. На дикий пляж или в нашу комнату, куда считаешь нужным. Выглядишь ужасно.

– Я пойду в комнату, – Вера была разбита.

– Я скоро приду. Хочу выйти покурить.

Саша медленными тяжёлыми шагами вышел из дома, наткнувшись на курящего Вадима. Обычно его раздражало присутствие брата в отцовском доме, но сегодня он был рад, что Вадим здесь.

Вадим окинул Сашу беглым взглядом, заметив, что тот встревожен. Вадима это насторожило. Он столько раз внушал себе, что ненавидит Сашу и желает никогда более его не видеть, но теперь сам не мог покинуть его ни на день. Причина была в вечном притяжении слабого к более сильному. Рядом с Сашей Вадим чувствовал себя увереннее. Хорошо, что тёща так трясётся, что Саша присвоит себе отцовский дом, поэтому каждый день заставляет Вадима таскаться сюда как на работу.

Став главным в доме после смерти отца, Саша почувствовал некую власть. И как это обычно бывает, все его дурные наклонности увеличились в геометрической прогрессии. Теперь он уже не утруждал себя в выражениях учтивости перед Вадимом и его семьёй. С Вадимом он общался мерзким командным тоном старшего брата, указывая что делать и как жить. Лишь к одному Арсению он проявлял толику нежности, но и тот постепенно начал побаиваться дядю.

Крупный конфликт произошёл на днях, после чего Юля расплакалась, а Алёна Михайловна заявила, что «больше она никогда в жизни не переступит порог этого дома». Когда спустя два дня Алёна Михайловна приехала туда с внуком, она, держась за сердце, говорила Вере:

– Господи Иисусе. Верочка, девочка, ну вот как ты с ним живёшь? Я вообще больше не хочу его видеть, мне противно.