— А с ним Картер Дейвис, — заметила Фрэнни.

— Ага. Картер Дейвис и… Не вижу, кто эта женщина.

— Я тоже не вижу. Хотя обожди. Это — Китти Хофман. Да, Китти Хофман, а вот идет и сам Уитни Хофман. Он, наверное, ставил машину.

— Наверное. Неужели Инглиш сидел за рулем? — удивился Лют.

— Вряд ли, — ответила Фрэнни. — Раз Уитни Хофман парковал машину, значит, нет.

— Ничего не значит. Инглиш бывает пьян, а машину ведет сам, только вот парковать… Нет уж, такое сложное дело он предоставляет другим.

— Смотри-ка, им дали хороший стол, — заметила Фрэнни. — Этот старик француз — забыла, как его зовут — пересаживает людей из Таквы, чтобы освободить место для Инглиша.

— Для Хофмана, ты хочешь сказать, — поправил ее Лют.

— Да, конечно. Я об этом как-то не подумала. Мне нравится этот Уитни Хофман. Он такой простой.

— Будь у меня четырнадцать миллионов долларов, я, наверное, тоже был бы простым. Он может себе это позволить, — сказал Лют.

— О чем ты говоришь, Лют? — удивилась Фрэнни. — Те, у кого есть деньги, сроду не держатся просто.

— Тут-то ты и ошибаешься. Те, у кого есть монета, большая монета, те всегда держатся запросто, — объяснил ей Лют.

— У тебя все шиворот-навыворот, — не соглашалась Фрэнни. — Всем известно, что те, у кого много денег, смотрят на других свысока.

— Вовсе нет, Фрэнни. Я считаю, что люди, у которых в самом деле денег куры не клюют, держатся запросто. А вот когда у тебя нет денег, тогда простым не будешь. Незачем тебе играть в демократию. Веди себя естественно, и никому и в голову не придет считать тебя простым или еще каким-нибудь. Это вроде истории, что я слыхал про Джима Корбета.

— Про Джима Корбета? Это тот, что остановился в общежитии «Молодых христиан»? Инженер-электрик?

— Да нет. Фамилия того — Корбин. Нет. Джим Корбет был боксером, чемпионом в тяжелом весе. Его обычно называли «Джентльмен Джим».

— А, Джентльмен Джим? Я слышала про него. А я-то всегда думала, что это какой-то жулик. Тем не менее я про него слышала. Ну и что?

— Когда он приезжал сюда два года назад…

— Сюда? В Гиббсвилл? Я об этом не знала, — огорчилась Фрэнни.

— Он приезжал на банкет. Так вот, один из репортеров спросил у него, почему его прозвали «Джентльмен Джим», и он рассказал, что один раз, в Нью-Йорке, в подземке его кто-то толкнул. Нет, это про Бенни Леонарда. Подожди минуту. Ага. Вот как. Его спросили, почему он всегда со всеми вежлив. И он ответил: «Чемпион мира в тяжелом весе, джентльмены, может себе позволить быть вежливым».

— Что он этим хотел сказать? — спросила Фрэнни.

— Как что? — удивился Лют. — Ладно, Фрэнни, хватит об этом.

— Я не понимаю, что здесь общего с демократичностью Уитни Хофмана. Я считаю, что он держится очень просто.

— Выпей лучше еще, — предложил Лют.

— Я что, дура, что ли? — спросила она. — Ты ведешь себя со мной так, будто я либо дура, либо ребенок.

— Вот уж нет. Будешь пить просто водку или разбавить ее лимонадом?

— Лучше просто. А потом нальешь с лимонадом.

— Вот это дело, — оживился Лют. — Не смотри сразу, но, по-моему, наша компания увеличивается. Теперь можешь посмотреть.

— Ты имеешь в виду Инглиша? Он идет сюда. Познакомь меня с ним, слышишь?

— Обязательно. Если только он сумеет до нас дойти, — ответил Лют.

Джулиан Инглиш встал и, оглядев зал, заметил Люта Флиглера. И тотчас заявил Кэролайн, Китти, Уиту и Картеру, что должен поговорить с Лютом. По неотложному делу. Он извинился и, хватаясь за спинки стульев и плечи гостей, пустился в путь к столу, за которым сидели Лют с Фрэнни. Он протянул Люту руку.

— Лютер, я подошел специально, чтобы поздравить тебя с днем рождения. Специально. Желаю тебе счастья, Лютер.

— Спасибо, босс. Садитесь и выпейте с нами. Это — миссис Снайдер. Миссис Снайдер, разрешите представить вам мистера Инглиша.

— Очень рада познакомиться с вами, — сказала Фрэнни и начала вставать.

— Уходите? — спросил Джулиан.

— О нет, — ответила Фрэнни. — Я никуда не ухожу.

— Очень хорошо. Очень, очень хорошо. Очень хорошо. Лютер, я хочу поговорить с тобой по делу… Нет, не уходите, миссис Снайдер. Прошу вас, не уходите. У нас не секретный разговор. Лютер, у тебя есть виски?

— Нет, к сожалению, у меня только хлебная водка.

— Ну и что ж такого? — спросил Джулиан. — А кто этот человек вон там, Лютер?

— Где?

— Тот, что уставился на нас. По-моему, он умер. Ты когда-нибудь слышал историю про мертвеца в подземке, Лютер?

— Нет. Вроде не слышал.

— Счастливчик ты, Лютер. Счастливчик! Я всегда говорил, что ты отличный малый. Тебе здесь весело?

— Довольно весело.

— А вам, миссис Снайдер? Правильно я произношу вашу фамилию?

— Правильно, мистер Инглиш. Мне очень весело.

— А мне нет. Или, по крайней мере, не было, пока я не подошел к вашему столу. Вы замужем, миссис Снайдер?

— Да, замужем.

— Это — жена Немца Снайдера, — объяснил Лют.

— А! Да, конечно. Конечно. Немца Снайдера. Черт бы меня побрал! А что сталось со стариком Немцем? Я не встречал старика Немца уже много лет.

— Вон он танцует, — сказала Фрэнни.

— Танцует? Он всегда здорово танцевал, наш Немец. А вы, значит, вышли замуж за Немца? Как хорошо! Как мило! Как ты думаешь, Лютер, у Немца есть виски?

— Нет, у него тоже только хлебная водка, — ответил Лют.

— Ну и что ж такого? Что мне за дело, у кого есть виски, а у кого водка? Ладно. Пожалуй, на этом я и покину вас, друзья мои. Должен сказать вам, что каждая минута моего короткого визита доставила мне истинное удовольствие. Лютер, смотри не обижай миссис Снайдер. Она — мой идеал женщины. Но сейчас мне нужно идти. Я вижу там малышку Аля Греко и думаю, что если правильно поведу дело, то сумею вытянуть из него стаканчик виски. Как я понимаю, он знаком с человеком, который может добыть виски.

— И я это слышал, — подтвердил Лют.

Джулиан встал.

— Мистер Снайдер, благодарю вас за доставленное удовольствие. Сердечно благодарю. Лютер, увидимся в другой раз. Мы с Лютером работаем вместе, миссис Снайдер. Он мой приятель, а я его приятель. Мы друзья. Он мой друг, а я его друг. Если друг увидит вдруг, что его друг ищет виски… Если кто-то звал кого-то… Как поживает мой старый друг Немец? Auf wiedersehen.[3]