— Откуда ты знаешь? — в голосе Аллочки прозвучал испуг.

— Видела. Добралась прямо до их логова на Игрени, разговаривала с Фогелем. Знаешь, что меня больше всего удивило? Его возраст. Он ровесник нам, может, чуть постарше. Не могу понять, что заставило немолодого человека идти в прихлебатели к лопоухому?

— Ужас! Мир перевернулся, подчас даже понять трудно, кто перед тобой — бандит, мерзавец или хороший человек… — начала было Аллочка, но время поджимало — пора отправляться на вокзал.

— Где же Игорь? — забеспокоилась Зоя Иннокентьевна. — Он не сказал, куда ушел?

— За сигаретами вроде. Но давно должен вернуться… Не случилось ли что с мальчиком? Не нужно было мне выпускать его, ой не нужно…

— Будем надеяться, что сегодня все обойдется, но я ему, конечно, скажу, чтобы сидел в квартире, никуда не выходил.

— Скажи, Зосенька, обязательно скажи! Присядем на дорожку?

Зоя Иннокентьевна и Аллочка примостились в прихожей на чемодане и, посидев положенную минутку, тронулись в путь.

Проводив Аллочку до вагона, помахав ей в пыльное окошко на прощание рукой, погрустневшая от расставания Зоя Иннокентьевна вышла через подземный переход на Привокзальную площадь. Но направилась не к машине, которую оставила на стоянке, а в сторону серебрившихся на солнце ларьков. Не доходя, остановилась у фонтана, словно хотела спрятаться за его струями и незаметно понаблюдать за всем. Ничего любопытного в это час у ларьков не происходило, и Зоя Иннокентьевна поехала домой. Сейчас она действительно чувствовала смертельную усталость, да и двигатель «Запорожца» что-то опять начал барахлить.

Печалило и то, что Аллочка уехала, оставив ее одну с хитрым Фогелем, неизвестным лопоухим, неуловимым начальником милиции, который никак не вернется из своей вечной командировки, начальником жилотдела городской администрации Сан Санычем, на прием к которому она так сегодня и не попала… И ни помощи, ни защиты ждать неоткуда…

Жалостливое настроение все больше накатывало на Зою Иннокентьевну, ей стало жаль и себя, и своего испорченного отпуска, и даже племянника Игоря, который стал ей теперь представляться бедным сиротинушкой — ни мамы у него, ни папы, ни бабушки.

Впрочем, отпуска, пожалуй, не жаль. Зоя

Иннокентьевна не любила длинные учительские отпуска, когда целое лето не знаешь, куда себя деть, скучаешь и, как никогда, чувствуешь одиночество.

Раньше Зоя Иннокентьевна ездила в разные дома отдыха, стараясь, как все жители больших городов, выбирать местечки потише, помалолюднее. В первую неделю она бывала очень довольна подобным выбором. И тишиной довольна, и одиночеством, и тем, что закончился учебный год и не надо организовывать внеклассные мероприятия. Но так было только в первую неделю. Потом становилось скучно, читать не хотелось, а хотелось чего-то такого, Зоя Иннокентьевна и сама не знала какого, и она клялась себе, что уж на следующий год подобной глупости не повторит, а обязательно возьмет путевку на большой теплоход или шумный и красивый курорт вроде Сочи или Ялты. Но на будущий год все повторялось — она снова брала путевку в какое-нибудь тихое место и снова попадала в пыльный и скучный поселок где-нибудь под Одессой или Евпаторией.

А в последние годы и вовсе никуда не ездила, занимаясь ремонтами — то школы, то собственной квартиры, то еще какими-нибудь скучными делами, лишь изредка выбираясь на городской пляж, чтобы хоть немного загореть. Загорать Зоя Иннокентьевна любила, могла часами стоять на солнцепеке, раскинув в стороны руки и медленно поворачиваясь вослед солнцу.

Двигатель, похоже, спекся окончательно. И, конечно же, в самый неподходящий момент. «Запорожец» застрял посредине центрального проспекта города, у светофора. Зоя Иннокентьевна вышла из машины, постояла рядом, соображая, как лучше поступить. Но в голову не пришло ни одной пристойной мысли, и она сердито пнула ногой замершее колесо.

— Да разве ты машина? — вслух выговаривала она «Запорожцу». — Ты не машина, ты — собачья будка на колесах!

Но не помогли и гневные слова.

Из проезжающих мимо машин высовывались водители и, не стесняясь в выражениях, выбирая понецензурнее, незло посмеивались над синим, как перезрелая слива, «Запорожцем».

Зоя Иннокентьевна устало и безнадежно отмахивалась от шутников, грозила им пальцем, но, чтобы не провоцировать новых насмешек, вернулась в машину, проклиная тот день и час, когда купила эту синюю жестянку.

С чувством, больше похожим на гнев, чем безнадежность, она резко повернула ключ, нажала педаль сцепления. И… случилось чудо — послышалось живое урчание мотора, и, пофыркав для фасону, машина сдвинулась с места.

Затаенно, словно боясь вспугнуть оживший двигатель, Зоя Иннокентьевна двинулась к дому. Ехала в крайнем правом ряду, ближе к тротуару, и, хотя по сторонам не смотрела, взгляд выхватил из толпы человека, выходившего из большого серого здания коммерческого банка.

Зоя Иннокентьевна притормозила и стала наблюдать за ним. Невелик ростом, щупловат, одет в светлые джинсы и клетчатую рубаху с короткими рукавами — было жарко. На вид лет тридцать, может, чуть побольше. Редкие волосы, даже издалека кажущиеся измазанными чем-то жирным, сосульками свисали на плечи. Но даже длинная прическа не могла укрыть от чужого взгляда большие, оттопыренные уши парня.

— Лопоухий! — онемевшими от волнения губами произнесла Зоя Иннокентьевна.

Не обращая внимания на синий «Запорожец», застывший у тротуара, парень вертел головой, высматривал кого-то. И, кажется, увидел, потому что рванулся к большой иностранной машине, притормозившей чуть впереди «Запорожца», вскочив в нее почти на ходу. Дверца захлопнулась, и машина тут же отъехала.

Зоя Иннокентьевна двинулась следом, но уже через полквартала иномарка резко вырвалась вперед и скрылась из виду.

— Наверное, привиделось… Я так часто о нем думаю, что теперь мне повсюду мерещатся лопоухие, — попыталась успокоить себя Зоя Иннокентьевна.

Во дворе, когда она ставила машину в ракушку, подошел сосед с первого этажа Cepera, вечно пьяное существо, истерзанное одной проблемой: где бы добыть деньжат на выпивку. То, что соседи в долг не дадут, Cepera понял давно и сейчас редко пытался просто одолжить, предлагал тут же отработать — починить чего, покрасить, прибить или, наоборот, отодрать. Парень он был мастеровитый, и работу ему давали с удовольствием, так что не пропадал Cepera, не пропадал.

Видимо, есть на свете судьба, раз свела она Зою Иннокентьевну и Серегу именно в тот самый миг, когда они особенно нуждались друг в друге.