раскрашенные так же пестро, как зонтики над ними, казались почему-то одинаковыми, словно сестры-близняшки. А вот парни были разные. И крупные бритоголовые, вроде тех, что Зоя Иннокентьевна видела на Игрени, в подпольном водочном цехе, и молодые люди интеллигентного вида.

Зоя Иннокентьевна рассеянно скользнула взглядом по посетителям кафе и вдруг увидела знакомые лица. Мордатых парней в футболках, пьющих пиво из пластиковых стаканчиков, она прежде встречала в баре «У Флинта».

Но не они привлекли внимание Зои Иннокентьевны.

Один из парней, сидевший за тем же столиком, что и флинтовские, нисколько не был похож на них. Худое лицо с узким лисьим подбородком, длинные тонкие волосы, сальными сосульками свисавшие на плечи, и… большие торчащие уши. Стараясь не выдать волнения, Зоя Иннокентьевна все той же прогулочной походкой зашла в кафе, неторопливо направилась к замеченному столику, обогнула его. Теперь ей хорошо было видно, что левое ухо у парня похоже на высохший капустный лист.

Он! На миг Зоя Иннокентьевна оторопела. Всего на миг. В третий раз судьба сводит ее с лопоухим. И уж теперь-то она его не упустит!

Да, это был он, Александр Ворбьев.

Зоя Иннокентьевна решительно подошла к столику и крепко ухватила лопоухого за подкатанный рукав рубашки.

— Попался! Сейчас ты у меня за все ответишь!

Раздался смешок, но тут же погас, будто кто-то задул его, как задувают пламя свечи.

— Чего тебе, мамаша? — удивился Ворбьев.

— Отдай документы на квартиру! — громко потребовала Зоя Иннокентьевна.

— Какую квартиру?! У тебя что, крыша съехала?

— А вот отведу в милицию, не то запоешь! Все расскажешь: и как мальчика избивал, и как мою квартиру разгромил, и как повесил невинное животное, и о фальшивой водке, которую твоя банда гонит, — все расскажешь! — пригрозила Зоя Иннокентьевна.

В затылок ей задышал выросший за спиной качок, видимо собираясь оттащить настырную подальше, но один из сидевших за столиком — в баре «У Флинта» его, кажется, называли Слоном — подал знак: оставьте, мол.

— О какой водке базар, мамаша? — с любопытством спросил он.

— Фальшивой!

— А разве водка бывает фальшивой? — засмеялся Слон, и толстая золотая цепь на его массивной загорелой шее звякнула в такт. — Насколько я разбираюсь в этом — она или водка, или не водка.

— Еще как бывает! Спроси у своего дружка! Какую водку они гонят с Фогелем…

— С Фогелем?! — Слон перестал смеяться. — Да отпусти его, мамаша, никуда не денется. Прослежу. Так о какой фальшивой водке ты говоришь?

— Я сама видела вонючие чаны с отравой…

— Где?

— На Игрени.

— На Игрени?! А ты ничего не путаешь? — Зоя Иннокентьевна уловила в голосе Слона угрозу, но что-то подсказало: относится эта'угроза не к ней. — Да, ты садись, мамаша, — предложил он, — садись и рассказывай.

— Что рассказывать?

— Все, что знаешь. А, может, пивка хлобыстнешь? Или водочки? В порядке водочка, не боись, не фальшивая.

— Лучше пива, — сказала Зоя Иннокентьевна, ей и вправду захотелось пива с орешками.

— Вот и славненько! У нас и стакан лишний найдется. — Слон щедро, до краев, так что на стол выплеснулась пена, наполнил пивом синий пластиковый стаканчик и придвинул его Зое Иннокентьевне. — Так что ты видела на Игрени? — повторил он свой вопрос.

Ворбьев нервно дернулся, попытался встать из-за столика, но под тяжелым взглядом Слона тут же опустился на место. Зоя Иннокентьевна с тревогой взглянула на него — не сбежит ли, но что-то ей подсказало — не сбежит. Не отпустит его Слон.

— Как вас зовут? Представьтесь, пожалуйста, — обратилась она к Слону.

— Ну, Коля я…

— Николай, значит?

— Значит, Николай. А тебя как погоняют?

— Куда погоняют? — не поняла Зоя Иннокентьевна, и братва за столиком развеселилась.

— Зовут как, спрашиваю? — заулыбался и Слон.

— Зоя Иннокентьевна.

— Вот и познакомились! Теперь корешевать будем! И, как корешу, ты поведаешь мне все без утайки.

— А мне нечего утаивать… Так вот, Николай, этот ваш друг, — она кивнула на лопоухого, — и Фогель решили незаконно отнять квартиру у моего племянника… — начала Зоя Иннокентьевна и рассказала все, что случилось с Игорем и с нею самой. Но больше всего Слона заинтересовал рассказ о подпольном цехе на Игрени, в котором изготавливалась фальшивая водка.

— Ни фига себе! — присвистнул он, расспросив Зою Иннокентьевну обо всех подробностях ее поездки на Игрень, и она снова уловила в его тоне что-то грозное и тяжелое. — Как это понимать? — вопрос адресовался Ворбьеву.

— Я не имею к этой водке ни малейшего отношения, я вообще впервые слышу о ней.

— Ну-ну! — Слон недобро сощурился, давая понять, что не верит ни одному его слову.

— Коля, клянусь, ничего не знаю. Если Фогель и запустил фальшивку, то афиши об этом по городу, сам понимаешь, не расклеивал. Ты ж меня знаешь, я бы тебе в шесть секунд пере-свистнул бы…

— Гляди, гаденыш, откроется, что имеешь хоть какое-то отношение к этому, — пожалеешь, что на свет родился, — пригрозил Слон.

— А документы? — напомнила о себе Зоя Иннокентьевна, на которую, казалось, теперь никто не обращал внимания.

— Документы?

— Да, документы на квартиру!

О своем намерении сдать лопоухого в милицию она больше не заикалась, решив, что сейчас, пока появилась такая возможность, важнее отобрать документы на Раину квартиру.

— А, это! — вспомнил Слон. — Сашок, отдай мамаше, что она просит.

— Нет у меня здесь! — огрызнулся Ворбьев.

— Значит, надо съездить за ними! — не отступалась Зоя Иннокентьевна. Поняв, что Слон поддерживает ее, она обращалась только к нему.

— Цепкая ты! — похвалил тот и, повернувшись к Ворбьеву, спросил:

— Где документы, о которых говорит мамаша?

— Дома, вернее… у одних моих знакомых, — чуть помедлив, ответил тот.

— Надо отдать! — приказал Слон. — Мамаша заслужила, чтоб ее просьбу уважили. Гла-дик, — кивнул он одному из своих парней, — отвезешь, куда надо!

Гладик поднялся, за ним встала и Зоя Иннокентьевна. Демонстративно громко отодвинулся вместе со стулом Ворбьев. Если не считать этого громко отодвинутого стула, в остальном он вел себя на удивление миролюбиво