– Ну и что? В «Бразтранс» будет заправлять Серхио, и мне тоже не поздоровится.

– Почему Серхио? Скорее всего, он тоже замешан в афере и будет отвечать вместе с отцом. У Мартинеса же есть еще один сын, как там его... – Линда задумалась. – Не помню. Ты можешь попробовать с ним поладить. Кстати, ты так и не раздобыл мне о нем информацию.

– Другим был занят, – буркнул Антонио, не поднимая глаз. Его вдруг чрезвычайно заинтересовала гладкая прозрачная поверхность столешницы.

– Ты так убеждаешь меня остаться в «Бразтранс», потому что тебе не по душе мое предложение?

– Какое предложение? – растерялась Линда.

– Заботиться о тебе. – Антонио поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. – Я хочу все время быть рядом с тобой. Я... в некотором роде привык к тебе за эти дни... и не хочу расставаться...

– Это признание в любви или предложение руки и сердца? – уточнила Линда деловито.

Антонио смущенно рассмеялся.

– И то, и другое, если тебе угодно.

Она на секунду задумалась, а потом выпалила:

– Вообще-то я никогда не собиралась замуж.

– Решения для того и принимаются, чтобы их изменять, – улыбнулся Антонио. – Ты просто подумай и скажи, нужен я тебе или нет.

Линда окинула его внимательным взглядом. Сквозь разодранную рубашку проглядывает загорелое тело, на щеке черное пятно, волосы стоят торчком. Очень подозрительный юноша... Изумительный кандидат в мужья для серьезной бизнес-леди. К тому же она абсолютно ничего не знает об этом человеке. Чем он увлекается, где учился, с кем дружит и какие фильмы предпочитает смотреть. Ведь это же так важно... Сходство взглядов и интересов, родство душ...

Антонио наклонился к руке Линды и осторожно поцеловал ее. Словно электрический разряд пронзил тело молодой женщины. Кого она пытается обмануть? Какие уж тут сходство интересов и родство душ, когда ее магнитом тянет к Антонио? Когда совсем недавно крушение карьеры выглядело не таким страшным по сравнению с невозможностью видеть его...

Линда закусила губу. Сможет ли она когда-нибудь признаться самой себе, что влюблена?

– Ты думаешь так долго, что я уже почти знаю ответ, – произнес Антонио с грустью.

– Я... я просто привыкла все планировать заранее! – вырвалось у Линды. – Все взвешивать и обдумывать, прикидывать, как это отразится на моей карьере. Это же очень важно...

– Ты меня любишь?

– Все это очень неожиданно. Я совершенно выбита из колеи и ничего не соображаю. Если ты будешь меня торопить, я обязательно ошибусь...

– Ты меня любишь?

– Я запуталась и должна подумать...

– Ты меня любишь?

– Да!!!

Линда выкрикнула это так громко, что спугнула парочку голубей, прогуливавшихся между столиками.

– Господи, что я говорю...

Она закрыла лицо руками.

– Самую разумную вещь на свете!

Антонио встал и опустился перед Линдой на колени.

– Ты не поверишь, но я всегда знал, что смогу влюбиться только с первого взгляда. Когда ты вошла в кабинет... что ж, я сразу понял, что пропал... Я не смогу предложить тебе многое... Я не миллионер и ничего особенного собой не представляю. Совершенно обычный человек. Но если тебе достаточно моей любви, то она вся твоя, без остатка...

* * *

Через десять минут на веранду заглянул официант, решивший узнать, не нужно ли чего единственным клиентам. Заглянул и тут же шмыгнул обратно в дверь. Потому что гостям явно не требовалась не только пища, но и присутствие третьих лиц. Официанты ресторана были хорошо вышколены и знали, как следует себя вести в подобных ситуациях.

Антонио и Линда ничего не заметили, потому что были не в состоянии замечать что-либо. Даже если бы земля разверзлась под их ногами, они вряд ли бы обратили на это внимание. Потому что они словно вернулись на ночной пляж Ипанемы, где звезды пели им вечную песнь любви под аккомпанемент прибоя и где они забыли поговорить о самом важном...

6 марта 2003, четверг, 11.00

Международный аэропорт им. Антонио Жобима

Рио-де-Жанейро

Седовласый мужчина в темном, явно недешевом костюме спускался по трапу самолета, прилетевшего из Мадрида. Выражение его лица было, что называется, «мрачнее тучи». Он не взглянул на красавицу-стюардессу, не вдохнул полной грудью воздух родного Рио, не улыбнулся, радуясь окончанию долгого перелета.

Мужчину одолевали тяжелые мысли. Счастливая звезда, которая вела его все эти бурные годы, вдруг померкла, оставив его в кромешной тьме. Какую ошибку он допустил? Что проглядел? Кого недооценил? В какой момент его безупречный план, простой и изящный, как все гениальные идеи, превратился в фарс? Вначале он потерял уйму времени из-за прихоти безумной старухи...

Тут лицо седовласого исказилось. Пусть черти как следует поджарят ее на сковороде за все страдания, что она ему причинила!

А потом узнал, что по неизвестной причине с Линды Кромвелл сняты все обвинения. Что удалось раскопать этому Жуану да Силве? Не ждет ли его, Эухенио Мартинеса, ловушка дома?

– Ох, как хорошо все же вернуться домой, – раздался за спиной седовласого радостный молодой голос.

Эухенио вздохнул. Если Бог желает кого-то покарать, он лишает его разума. В случае с Серхио эта старая истина верна лишь наполовину.

Бог решил покарать Эухенио Мартинеса. И лишил разума его сына.

– Не думаю, что здесь нас ожидает что-то хорошее, – негромко сказал седовласый.

– Но в Испании точно было погано.

Эухенио скривился. Как будто он нуждается в лишнем напоминании! Напоследок тетя Магдалена отмочила неплохую шутку. Эухенио ценил юмор и был не прочь посмеяться при случае.

Но только в том случае, если шутка не была направлена против него.

– Кто бы мог подумать, что старушка выкинет такой фортель? – продолжал Серхио. – Заставила нас проторчать в Мадриде лишних три дня только для того, чтобы услышать, что практически все ее состояние переходит к...

– Заткнись! – рявкнул Эухенио. – Я без тебя все прекрасно помню!

– Прости, отец...

* * *

Хосе Феррагамо догнал Мартинесов, когда они почти дошли до терминала. Его обычно непроницаемое лицо кривилось, веко правого глаза нервно подергивалось. Хосе задыхался от быстрой ходьбы.

– Подождите, сеньор Мартинес! – крикнул он. – Я сумел дозвониться до Антонии.

Эухенио сразу почуял неладное в голосе помощника. Он резко обернулся.

– И?

– Она только что пришла в себя после операции. Заболела двадцать восьмого и все эти дни пролежала практически без сознания.