— Про это никто не знал, я в себе держала.

— Надо было рассказать.

— Он меня запугивал. А мама мне внушала, что я должна выйти замуж девочкой. Поэтому я скрывала. В 16 лет я начала встречаться с мальчиком. И для меня это было выходом. Насильник был старше меня, а я связалась с маленьким — своим ровесником, потому что он ничего в сексе не понимал. В 17 лет я с ним переспала, забеременела и вышла замуж. Мы пять лет прожили и разошлась.

— Ты посчитала, что если ему 17 лет, то он не поймет?

— Он и не понял.

— Тем более, зачем плакать о прошлом? Это проблемы сугубо человеческие. В пещере таких проблем не было ни у женщин, ни у мужчин. Проблема изнасилований — мировоззренческая и воспитательная. Когда наши предки жили в пещере, то там запросто спали с маленькими детьми. Да и в 8 лет ты не такая маленькая была.

— Я не знала, что со мной делают. И когда я узнала в 12–13 лет, то была в ужасе…

— Ничего реально опасного не было. Полутвердое тело попало во влагалище. Вот что это было. И зачем ты это до сих пор вспоминаешь. Сколько у тебя детей?

— Двое.

— Ты зрелая женщина, не раз обследовалась у гинеколога. Внутрь тебя вводили разные инструменты… Ничего же страшного не случилось! Аборты были?

— Да, между этими двумя детьми.

— Из своих абортов ты трагедию не делаешь, а на какое-то полутвердое тело, которое в тебя ввел парень, реагируешь. Люди часто страдают не по делу.

— У меня остался какой-то непонятный страх.

— Ты что думаешь: я в обморок должен упасть от того, что с тобой произошло?

— Я не знаю, как от страха избавиться. Да еще и связываюсь со слабыми личностями.

— Со слабыми не связывайся, с сильными связывайся.

— Это я сейчас понимаю после прочтения ваших книг.

— А что ты плачешь? Причины для слез есть? Нет. Ничего плохого не случилось.

— У меня с семьей не получается. Первый брак был просто для того, чтобы никто не знал…

— И сама была слабенькой и выбрала слабенького. Вы поженились, а разошлись, скорее всего, из-за сексуальной холодности. В тебе живет прошлое. Я не думаю, что ты получала большое удовольствие от своего первого мужа, по крайней мере вначале.

— Да. На тот момент я была сильно ответственной. Родила ребенка, и ни разу его не оставляла, постоянно с ним занималась. Он в четыре года начал читать, сейчас в 15 лет уже зарабатывает, учится, его группа Вконтакте большая. С детьми у меня все получилось.

— Та психотравма, которая у тебя была, заставляла тебя все время думать — и в итоге твое мышление неплохо развилось. Когда дети появились?

— Первый в 18 лет, второй от второго брака — в 25 лет.

— Пока не вижу травм. Ты зарабатывала, когда в 18 лет родила?

— Я училась в техникуме на бухгалтера. Мама занималась торговлей. И у нас был общий бизнес. Я тогда уже работала.

— Ты заслуживаешь уважения: сама в 18 лет зарабатывала. А мама кто?

— Тоже индивидуальный предприниматель.

— Вы вместе зарабатывали. Оснований для стресса нет. Единственное, что ты неудачно вышла замуж и разошлась. Давай первого мужа отработаем. Что было для него характерно? Вы были одногодки, поэтому понятно: ты дурная и он дурной…

— Он только сейчас, после 30 лет, состоялся. Стал фермером, у него большие поля. Вопрос в том, что после того, как я расхожусь со своими партнерами, проходит 1,5–2 года, и они начинают звонить мне, раскаиваться, что потеряли меня, сожалеть, и эти звонки продолжаются годами.

— А второй когда появился?

— Сразу после первого. Он тоже ничего не соображал на тот момент.

— Семья — это производство, и тут необходимо соображать как никогда. Потому что, если ты куда-то на службу бездумно устроился и если не получилось, то можно уволиться. А если семья, то все гораздо сложнее… Первого ты родила сразу?

— Ребенок родился через полгода после свадьбы, я же вышла замуж по залету что называется. Через два года совместной жизни я узнала, что мой муж участвовал в групповом изнасиловании. Их было четверо на одну. Он же еще маленький был — не нагулялся. Я узнала об этом от мамы, а ей сказал тот человек, который меня насиловал. Но в милицию никто не подавал заявления. Я спросила мужа напрямую: правда ли это? Он мне все в подробностях рассказал.

— Дурачок. Отказываться надо было. Тебе зачем надо было расспрашивать?

— Я не знаю. Сейчас понимаю, что зря расспрашивала.

— После что было?

— Продолжали жить. Потом он начала то с одной, то с другой гулять, начались драки, скандалы. Я тогда не умела молчать: он мне одно слово, а я сто слов в ответ. Он и табуретки в меня бросал, и с кулаками кидался.

— Он тебя бил, и ты его била?

— Я не била. Он громила двухметрового роста. Мне с ним не справиться.

— А что ты ж делала, когда он тебя бил? Убегала? Плакала?

— Плакала.

— И сколько ты промучилась?

— Пять лет. Когда бросаться с ножом стал, я сбежала.

— Произвел на вас впечатление мой афоризм «Ссориться нужно только один раз, второй — не надо»? Уже после первого раза человек должен исчезнуть из вашего поля зрения. Когда он тебя первый раз ударил?

— Когда еще ребенок был маленький. Ушел на три-четыре дня к женщинам, погулял, вернулся, и я на него накричала — не умела раньше молчать. Я говорила: «Где гуляешь — туда и иди». Жили тогда в моей квартире.

— Еще одна ошибка, когда муж живет в квартире жены: выгонять всегда тяжелее, чем самой уйти. Он пять лет тебя бил, и каждый раз все утонченнее?

— Да.

— Увеличение количества побоев и качества у тебя не зародило мысли о разводе. Когда он в первый раз ударил?

— Ребенку был год.

— А четыре года кто тебя заставлял терпеть?

— У наших родственников нет разводов, нет вторых браков, поэтому для меня было нормой жить с одним человеком. Считала, что проживу. Терпела, пока ножи не пошли.