– Не волнуйтесь, это будет еще одна тайна, которую я унесу с собой в могилу.

Дальше они шли молча, но Мод чувствовала, что Дэвид то и дело бросает на нее внимательные взгляды. Он не должен смотреть на нее так. Она не его подружка. Она замужем. Она – леди Карлайл. А что же сама Мод? Разве вправе она желать этих взглядов и думать о том, что было бы здорово просунуть руку под локоть Дэвида и ощутить тепло его ладони, спрятав в ней свою? Разве вправе она заглядывать в глубину его карих глаз и искать там понимание? Разве она не замужем за Артуром? Разве она не вышла за Артура, чтобы забыть о Джереми и своем разбитом сердце?

Они все шли и шли. Ветер играл короткими волосами Дэвида, развевал, отбрасывая за спину, непокорные длинные пряди Мод. Карлайл-Холл остался далеко позади. Справа возвышалась почти вертикальная скала утеса, слева шумело море.

Мод с удивлением осознала, что именно сейчас, внезапно, прямо вот в эту минуту, она наконец-то безгранично свободна. Ее сердце больше не болело от разрушенной любви. Казалось, что и любви никакой не было. И вообще ничего не было, кроме соленого ветра и морских брызг, крика чаек вдали и Дэвида. Он будто бы почувствовал ее настроение, и в следующее мгновение Мод оказалась в кольце его рук. Губы Дэвида были мягкими и требовательными. Он целовал ее жадно, словно мечтал об этом бесконечно долго, а Мод отвечала с такой страстью, будто это последний поцелуй в ее жизни.

– Я не буду просить прощения за этот поцелуй, а ты не смей сожалеть о нем, поняла? – Дэвид обхватил лицо Мод ладонями и всмотрелся в зеленую топь ее глаз. – Я не знаю, как давно ты замужем за Карлайлом, и не знаю, почему ты вышла за него, но с первых минут, как увидел тебя, я понял, что ты не принадлежишь ни этому месту, ни этому человеку.

Мод спрятала лицо на груди Дэвида, вбирая в себя аромат его кожи и туалетной воды.

– Ты прав. Как же ты прав.

– Расскажи, – попросил Дэвид.

Мод рассказала ему о несостоявшейся свадьбе с Джереми, своем отчаянии, случайном знакомстве с Артуром в Портофино и еще более случайном замужестве, о своем разочаровании и непонимании, как все исправить.

– Ты чокнутая, Мод, – сказал Дэвид, целуя ее в макушку.

– Моя бабушка называет меня сумасбродкой, – усмехнулась Мод. – Кажется, я сломала себе жизнь, еще не успев толком пожить.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – Дэвид отпустил Мод и сунул руки в карманы джинсов. – Все можно исправить.

– Как?

– Разведись.

– Можно подумать, это так просто, – фыркнула Мод.

– Ты видишь сложности там, где их на самом деле нет.

– Ты не понимаешь, – Мод скрестила руки на груди. – Если я разведусь, то, получается, и моя бабушка, и моя мать будут правы: я никчемная избалованная папина дочка, которая перебирает дорогие игрушки и тут же их выбрасывает за ненадобностью.

Дэвид остановился и серьезно взглянул на Мод.

– Ведь важно не то, что подумают твои родные, Мод. Важно то, кем ты сама себя ощущаешь, кто ты есть на самом деле.

– А как же Артур?

– А что Артур?

– Ведь это будет нечестно по отношению к нему. Я не хочу причинять ему боль.

Губы Дэвида скривились презрением.

– Ничего с твоим Артуром не случится. Поверь, граф Карлайл далеко не так прост и раним, как ты думаешь.

Дэвид двинулся дальше. Мод охватило странное чувство. Этот мужчина был ей почти незнаком. Но тогда почему в его присутствии она ощущала себя так, будто она дома? И почему сейчас ей кажется, что если он уйдет с этой презрительной усмешкой на губах, то она, Мод, больше никогда не сможет попасть домой? Ей очень хотелось, чтобы все действительно было так просто, как об этом рассуждал Дэвид. Но снедало Мод и другое желание: она боялась оставить Карлайл-Холл, так и не разгадав его тайн. В этом она не могла признаться никому, даже Дэвиду, но и терять его, еще не приобретя, не хотела.

– Дэвид! – Мод догнала его, взяв за руку. – Я… Я разберусь со всем, только дай мне время, хорошо? И помоги мне, пожалуйста.

Мод увидела, как холод в его карих глаза превращается в горячий шоколад, как они снова наполняются нежностью и пониманием.

– Обещаю, – сказал он и поцеловал Мод в лоб.

На следующий день Мод решила исправить ошибку, которую совершил незнакомый ей человек много лет назад, заперев картины Эмбер в восточном крыле дома. Для начала она спустилась в библиотеку и осмотрела ее критичным взглядом. Помещение было большим, устремляясь ввысь на два этажа. Здесь было всего лишь одно эркерное окно в глубине комнаты, и оно, задернутое наполовину тяжелыми портьерами темно-синего цвета на золотом шнурке, перехватывавшим бархатное полотно чуть ниже середины, почти не давало света. Стены до самого потолка были уставлены старинными томами. Вдоль шкафов тянулась широкая галерея, на которую сразу справа от входа вела лестница. Эта галерея, расширяясь к центру, являлась, с одной стороны, потолком, нависавшим над половиной комнаты, а с другой, зрительно разбивала библиотеку на два уровня, хотя впечатление это было ложным: книжные шкафы беспрерывно убегали во тьму, в которой скрывался потолок второго этажа.

Мод нравилась эта комната. Она пропахла старой книжной пылью и напоминала ей библиотеки Рима и Ватикана, скрывавшие в своих беспредельных недрах множество тайн. Конечно, библиотека Карлайл-Холла была в разы меньше и не столь прекрасна, но и она хранила дух древних знаний. Наверное, Эмбер Фрайерс, жившей в начале XIX века, это помещение казалось сказочным царством. Не зря она писала в дневнике, что проводила здесь много времени.

Поднявшись на галерею, Мод осмотрелась и решила, что здесь идеальное место для картин Эмбер. Она расставит их вдоль дальней стены, чтобы можно было сидеть на диванчике с прямой ажурной спинкой из вычурных почти черных завитушек и любоваться морскими пейзажами. Потом она поговорит с Артуром о восточном крыле. Мод решила, что его во что бы то ни стало стоит отремонтировать, но не делать в нем дополнительные спальни – их и так в доме было более чем достаточно, – а устроить там салон и маленькую картинную галерею. Мод уже представила, как выкрасит пустующую комнату восточного крыла в светлые тона. Там нужно будет сделать освещение, как в музеях, чтобы оно было ярким, но не испортило краску на картинах. Сами же картины нужно будет обязательно вставить в рамы. Только одну из работ Эмбер Мод спрячет: тот ужасный черный холст, на котором ей привиделись кровавые буквы с проклятием.

Когда Мод спускалась по лестнице с одним из морских пейзажей в руках, с