Что же касается его характера, то в нем проступали различные черты. Современный историк описывает Жоффра как «человека безграничного терпения, огромной силы, великой храбрости и такой выдержки, что, казалось, будто у него нет нервов. Сам он не принадлежал к людям с большим интеллектом, но они всегда имелись в его окружении, и Жоффр всегда прислушивался к их мнению» (Джон Хасси, письмо к автору, 1997 год). Однако единственным качеством, которое вызывало наибольшее изумление его современников, был необыкновенный аппетит Жоффра. Он поглощал раблезианские обеды, за которыми обычно следовал длительный сон, и горе было и офицеру, и посыльному, который осмеливался нарушить любой из этих процессов, даже если речь шла о каком-то жизненно важном сообщении. Элистар Хорн в своей книге «Цена славы» («The Price of Glory») характеризует Жоффра как «настоящего чревоугодника, человека, который скорее думает желудком, нежели головой».

До войны Жоффр не занимался вопросами стратегии. И в годы, последовавшие за перемирием, тоже не ожидалось, что он проявит интерес к тому, как велась война. В основе его великого вклада в победу и в спасение французского государства в первые месяцы войны лежит то, что с достаточным основанием может быть названо «звериным чутьем» — инстинктивным пониманием положения дел на поле боя, поразительным спокойствием и упрямым нежеланием впадать в панику. Чем более неблагоприятными были сведения с фронта, тем ярче проявлялись эти качества Жоффра. Спокойный, временами суровый характер Жоффра, его стремление не позволять событиям изменять что-то в принятых им решениях — это было то, что спасло его страну от катастрофы, когда летом 1914 года немецкая военная машина смела границы Франции и вести с фронтов были, конечно же, очень плохими.

Трудно сказать что-либо определенное об отношении Жоффра к коллегам и к подчиненным, хотя он мог без всякой пощады уволить любого генерала, который не оправдал его надежд. Вскоре после прибытия во Францию фельдмаршалу Френчу довелось не согласиться с мнением Жоффра, заключавшимся в том, что генерал Ланрезак, командующий французской 5-й армией, позиции которой располагались на правом фланге БЭС, был одним из прекраснейших офицеров в армии Франции. Прямо из Витри-ле-Франсуа Френч отправился в Ретель, в штаб-квартиру Ланрезака, для участия во встрече, которая должна была в значительной степени повлиять на судьбу БЭС в предстоящие дни. В своем дневнике Френч отмечает, что Ланрезак был «крупным мужчиной с громким голосом и манерами, которые не производили впечатления своей учтивости». Последнее замечание явно может быть истолковано как недооценка манер Ланрезака, поскольку последний вел себя в высшей степени грубо на первой встрече двух командующих.

Дело было 17 августа, и генерал Ланрезак был очень встревожен. Нужно сказать, что у него на это были все основания. Армия Франции строилась с расчетом на выполнение директив Плана XVII, которые требовали, чтобы четыре из пяти французских армий, в составе которых числилось 800 000 человек, через Эльзас и Лотарингию хлынули в самое сердце Германии, имея целью расчленить германскую военную машину еще до того, как она начнет действовать.

Предполагалось, что французские 1-я и 2-я армии нанесут свой удар к югу от города Мец и через посредство 3-й армии соединятся с 5-й армией Ланрезака севернее этого города, а 4-я армия в это время будет находиться в резерве. План XVII начал воплощаться в жизнь, но Ланрезака не покидало устойчивое впечатление, что на северном участке фронта возникает нечто опасное и оно несет угрозу левому флангу его армии, расположенному вдоль бельгийской границы по рекам Самбра и Маас. Поскольку британская армия не отмобилизовалась одновременно с французской 1 августа и в силу этого БЭС не прибыл и не занял позиции слева от армии Ланрезака, ее левый фланг в то время как бы «висел в воздухе». Если не считать французской кавалерийской дивизии и некоторых частей Национальной гвардии, в пространстве между левым флангом Ланрезака и побережьем Ла-Манша вообще не было никаких войск. И в этом Ланрезак винил англичан.

И хотя Жоффр и разрешил ему на тот случай, если есть хоть какое-то основание для его страхов, перестроить порядки некоторых из частей по берегу Самбры, Ланрезак так и не смог убедить Жоффра или кого-либо еще в Генеральном штабе, чтобы те обратили внимание на его опасение, что германские войска, которые в этот момент буйствуют, проходя через Бельгию, имеют намерение окружить левый фланг Пятой армии. Ланрезак не получил никаких подкреплений, и поэтому он был вынужден ослабить свой центр, для того чтобы усилить левый фланг маневром, именуемым «перенесение центра тяжести на фланг». Англичане по-прежнему не появлялись, и это обстоятельство постоянно вызывало у него новые приступы раздражения. Поэтому, когда Френч и его штаб прибыли в расположение штаб-квартиры 5-й армии, они встретили очень холодный прием. Они вышли из своих автомобилей, и начальник штаба армии Ланрезака приветствовал их следующими словами: «Ну вот и вы наконец. Давно пора… Если бы нас здесь разбили, это было бы благодаря вам».

К счастью, он сказал это по-французски. Поскольку языковые познания фельдмаршала Френча были крайне ограниченными, только Генри Вильсон и лейтенант Эдвард Спирс, английский офицер связи при французской 5-й армии поняли сказанное. Несмотря на языковый барьер, Френч и Ланрезак ушли в боковую комнату для беседы без переводчика, но тут же вернулись обратно, поскольку им стало ясно, что понять друг друга они не в силах. Тогда генералы развернули карту, а французский штабной офицер стал докладывать обстановку, и из его доклада следовало, что части германской армии вышли на берега Мааса. Френч нашел Маас на карте и, указав пальцем на один из мостов в районе Ги, спросил Ланрезака на своем ломаном французском, что, по его мнению, здесь делают немцы. Ланрезак ответил, что, по его, мнению немцы пришли сюда половить рыбу.

Фельдмаршал не до конца понял его ответ, но он почувствовал его ироническую интонацию, и ему стало ясно, что Ланрезак отвечает ему с сарказмом и в оскорбительном тоне. Подобно многим французским офицерам, Ланрезак не испытывал особой симпатии к англичанам, а армию Великобритании считал дилетантской. Он не видел необходимости в том, чтобы изменять своей привычке и быть вежливым по отношению к союзникам своей страны. Атмосфера в штабе накалилась, и через несколько мгновений Френч коротко попрощался и уехал. «Я уехал из штаб-квартиры генерала Ланрезака с убеждением, что главнокомандующий (генерал Жоффр) переоценил его способности».

Последствия этой встречи были более чем просто печальными. В свете тяжелых боев, которые ожидали их, было очень важно, чтобы эти две армии — 5-я армия Ланрезака и БЭС — тесно взаимодействовали друг с другом. Однако у генералов, командующих этими армиями, уже сложилось неблагоприятное впечатление друг о друге, и Френч не испытывал особого желания встречаться с Ланрезаком еще раз. Он поспешил в Ле-Като, где в ту пору шла работа по развертыванию его собственной штаб-квартиры. Там он будет работать в окружении своих собственных офицеров, людей с хорошим воспитанием, людей, которые знали о войне больше, чем любой высокомерный выскочка-француз.

Однако когда Френч прибыл в Ле-Като, его ждали там плохие новости. В поезде около Амьена у одного из его офицеров и близкого друга, командующего II корпусом генерал-лейтенанта сэра Джеймса Грирсона, случился сердечный приступ, от которого он умер. Нужно было присылать нового командующего и делать это быстро, поскольку уже подходили передовые батальоны БЭС и длинные колонны войск — пехоты, кавалерии и артиллерии — потекли по мощеным дорогам Франции и стали группироваться вокруг Ле-Като, перед тем как начать выдвижение к бельгийской границе. В силу этого фельдмаршал послал запрос, чтобы генерал-лейтенант сэр Герберт Плюмер как можно быстрее прибыл из Англии и взял на себя командование II корпусом.