Рядом с диваном стояла пара тесно сдвинутых журнальных столов. На них – бутылки, обрамленные тарелками с нехитрой закуской. Гораздо большее количество опустошенной стеклотары располагалось на полу, рискуя попасть под ноги время от времени вскакивавшим гостям.

Я осмотрелась. Подавляющему большинству собравшихся явно не исполнилось еще тридцати лет. Публика оживленно вела псевдоинтеллектуальные беседы, в основном касавшиеся проблем популярной музыки. Уже через пять минут я узнала об этом предмете столько, сколько вряд ли выяснила бы, прочитав от корки до корки целую груду бульварных журналов, с многочисленными цветными фотографиями звезд отечественного и заморского шоу-бизнеса. Всех вокруг так волновали изменения в составе различных ансамблей и групп, что, казалось, в данный момент на свете вообще нет ничего важнее. Все наперебой демонстрировали свои познания в английском языке, извергая целые потоки названий новейших дисков, песен и композиций.

– Простите, как вас зовут? – спросил Димыч, усевшийся неподалеку от меня.

– Татьяна.

Он кивнул.

– Вы знакомая Даши?

– Собственно, нет, – смущаясь, ответила я. – Мне просто очень нужно с ней поговорить.

– Чем вы занимаетесь, если это не секрет, конечно?

– Людьми и их проблемами, – усмехнувшись, ответила я молодому человеку, вероятно, страдавшему из-за избытка коммуникабельности.

– Вы психолог? – поднял он брови.

– В некотором роде, – продолжая посмеиваться, сказала я. – Человеку, работающему с людьми, волей-неволей приходится быть психологом.

– А на кого работаете? – бесцеремонно спросил он.

– На себя, – коротко и честно ответила я.

– У вас какой-нибудь клуб? – продолжал допытываться молодой человек студенческого возраста.

– Что-то вроде того, – уклончиво ответила я.

Несколько молодых гуляк со своими подругами, сидевшие поблизости, сразу насторожилась, переключив свое внимание на меня.

– Какой клуб? Вы о чем? – спросила вновь появившаяся неизвестно откуда хозяйка квартиры – Даша.

Я не успела ничего ответить. Разодетый кожаный мачо по имени Стас принял картинную позу и шутливым тоном спросил:

– Скажите, вам не нужна рок-группа? У нас хорошая, очень перспективная команда! Приходите к нам на репетицию, послушаете.

– Да? И что вы играете? Что-нибудь очень прогрессивное, или, как сейчас говорят, продвинутое? – добродушно улыбнулась я, стараясь вести себя как можно деликатнее.

И тут все будто с цепи сорвались!

– «Трэш», «эйсид-хаус», «хард-рок», «транс-энд-бит», «пауэр-металл»… – посыпалось со всех сторон вперемешку с короткими смешками.

При этом все они обращались не ко мне. Весь этот музыкальный жаргон был адресован крашеному участнику «перспективной группы». А он, явно чувствуя себя задетым, переступил с ноги на ногу и изрек:

– Новое – это хорошо забытое старое.

– Свежая мысль! Подожди, я запишу, – подметил парень, которого все называли Блэкмором.

А Стас продолжал:

– Мы играем классику.

– Типа Моцарта и Сальери, – вставил Блэкмор.

– Как – классику?! – не поняла я.

Никак не ожидала узреть среди этой китчево разодетой публики скрипача или пианиста с академическим образованием, пусть даже незаконченным, и соответствующими ему музыкальными пристрастиями!

– Рок-н-ролл и бит. Вам «Битлз» нравится?

– Нравится, – ответила я почти честно, хотя упертой меломанкой никогда не была и в принципе могла слушать разную музыку, лишь бы была приятна для слуха.

– Блэкмор, ну и как ваш альбом? Закончили? – поинтересовался худосочный юноша в очках, приняв вид большого ценителя, «просекшего» все тонкости этой темы.

– Да, почти, – кивнул в ответ Блэкмор. – Недельки через две еду в Москву. Меня там обещали кое с кем познакомить. Потом, наверное, на рок-фестиваль в Сызрань. Среди гостей, говорят, будут «Дельфин» и «Чайф».

За сдвинутыми столами пронеслось громкое «У-у-у!», выражавшее слегка ироничный восторг и удивление собравшихся.

– Короче, по телику нас, считай, уже показали, по местному каналу, – небрежно продолжал парень. – В «Тарасовском Арбате» про нас писали. Так что группа, можно сказать, пошла!

Блэкмор закончил рассказ об успехах и перспективах и победоносно оглядел окружающих.

– Фу, – возмутился человек с длинными светлыми патлами, в больших круглых очках. – «Чайф» – разве это рок? Да с ними западло на одном гектаре сидеть, а вместе выступать – уж тем более!

– А тебя никто еще и не приглашает! – оборвал его Серега.

– А я и не поехал бы, – стойко повторил обладатель светлой шевелюры.

– Да кому ты там нужен! – раздалось сразу несколько девичьих голосов.

– У вас очень серьезная музыка, – заметил тем временем с видом большого знатока худосочный тип в очках, обращаясь к Блэкмору. – Здесь вам делать нечего. Тут вас никто не поймет! Вам нужно где-нибудь показаться. Но начало уже есть. Глядишь, вас там, на фестивале, кто-нибудь и заметит. А вообще, вам бы надо в Москву, в Питер или в Екатеринбург.

– Раскручиваться надо вообще за бугром, – поделился своим мнением бородатый детина с волосами, связанными в хвост, и с цепочкой на шее. – А иначе это лишено всякого смысла. В Штатах или хотя бы где-нибудь в Европе.

– Ага, в Албании, – уточнил кто-то.

Тем временем Блэкмор скромно попросил гитару и в унисон с музыкой, льющейся из колонок, «снял» гитарное соло.

Насколько я могла судить – по-дилетантски, конечно, – в отличие от первоисточника его игра была лишена всевозможных скользящих вибраций, еле заметных акцентов и прочих интонаций, что делало исполнение похожим на прилично выполненное упражнение для разработки пальцев.

Количество пустых бутылок по углам комнаты постепенно увеличивалось. Я, признаться, весьма слабо просвещенный человек по части тонкостей современной музыки. Как-то никогда особенно не интересовалась. Сейчас мне выпала возможность существенно повысить свой образовательный музыкальный уровень. Правда, я не очень-то в этом нуждалась, просто так уж сложилось, а чтобы разговор оказался для меня полезным, мне пришлось выслушать и противоположную сторону.

За следующие пятнадцать минут от сведущих людей я узнала, что диски «Скорпионс», «Пинк Флойд» и Майкла Джексона – это жуткое барахло, особенно в последнее время, да и сами они все дураки, а особенные зануды – «Флойды». При этом, однако, все единогласно сошлись во мнении, что «Куин» – величайшая группа всех времен и народов. Хотя Блэкмор и окрестил презрительно последние творения Меркьюри попсой.

– Скажите, вы вместе с Дашей работаете? – повернулась я к Стасу.