на продажу земли, то быть им битыми, монахи эти клялись и божились, что это дело не их, а аббата, а им торговать землей невместно. И слыша таковые речи, сеньор крепко досадовал, но вот однажды, повстречав аббата в поле, сказал ему так:

«Послушайте, господин аббат, вы не хотите уступить мне тот надел, что примыкает к моей земле, но, клянусь душой, я заставлю вас пожалеть об этом: вы у меня поплатитесь за неповиновение и своими боками и своим добром. Вот мой приказ: не позже чем через сутки надлежит вам явиться ко мне в замок с ответом на три вопроса, которые я сейчас задам: сколько я стою, где находится центр земли и что я думаю. И не вздумайте увернуться от ответа, ибо в этом случае вам придется горько раскаяться».

Бедняга аббат, весьма пораженный сим требованием, не знал что и думать; и в великом недоумении поплелся к себе в аббатство. Близ ворот повстречался ему один монах, который поздоровался с аббатом и спросил, чем это он так озабочен. На это отвечал ему аббат:

— А что толку говорить! Все одно ты мне в этом деле не помощник.

Тогда говорит монах:

— Господин мой, я всей душой желаю оказать вам помощь или услугу, коли такое возможно, только скажите сперва, какая у вас забота.

Что ж, слово за слово, рассказал ему аббат все дело с начала до конца: и как сеньор наседал на него, требуя уступить землю, и какие загадки велел ему разгадать. Монах, выслушав все это, тотчас же смекнул, как бы он сам повел дело, и сказал господину аббату, что ему не о чем тужить и что он пособит ему избавиться от сей напасти, пусть только одолжит ему свое одеяние. И аббат отвечал, что за этим дело не станет.

На следующее утро явился монах в аббатство с огромнейшей тонзурою, которую выстригли ему, как подобает монаху, и, взяв у аббата одеяние, сказал:

— Господин мой, не заботьтесь ни о чем, ручаюсь вам здесь и сейчас, что сумею должным образом ответить вашему сеньору и он никогда более ничего от вас не потребует.

— О господи! — говорит аббат, — друг мой, коли ты окажешь мне эту услугу и добьешься успеха, я тебе по гроб жизни буду обязан.

— Не беспокойтесь, — отвечает монах, — я за вас постою.

И вот он отправился в тот замок, где жил знатный сеньор, и тому доложили, что прибыл аббат. Он приказал впустить его, что и было тотчас исполнено. Тут сеньор и спросил у пришельца:

— Ну так как же, любезный аббат, принесли вы мне ответы на те три вопроса, что я вам задал? Вам ведь известно, что я со вчерашнего дня поджидаю вас.

— Монсеньор, — спрашивает монах, переодетый аббатом, — не угодно ли вам будет повторить их?

— Я желаю, чтобы вы сказали мне, — говорит тот, — во-первых, сколько я стою, во-вторых, где находится центр земли, и в-третьих, что я думаю.

— Прекрасно, монсеньор. Итак, отвечу вам на первый вопрос. По моему разумению, вы стоите примерно 28 или 29 денье.

— Ах ты, подлый аббат! — восклицает сеньор, — да неужто же я не стою большего?

— Ей-богу, монсеньор, — говорит «аббат», — напрасно вы гневаетесь, не можете вы стоить больше. Господь бог наш был продан за 30 сребреников, так возможно ли оценить вас дороже самого Иисуса Христа? А ведь я оценил вас всего на пару денье подешевле, да и то еще многовато, как мне кажется.

— Клянусь душой, ты прав, — признает сеньор. — Ладно, первый ответ за тобою. А теперь покажи-ка мне, где находится центр земли.

— Сейчас покажу, — отвечает тот.

Вывел он сеньора из замка и, отшагав с ним четверть лье, остановился посреди луга и сказал:

— Глядите, монсеньор, вот он — центр земли.

— Как, — удивился сеньор, — да возможно ли это?

— Отчего не возможно, монсеньор, очень даже возможно. И я вам это докажу: возьмите веревку да привяжите ее здесь одним концом, а после отправляйтесь на все четыре стороны, — вот и убедитесь, что расстояние-то отовсюду будет одинаковое, ну а коли вам веревки не хватит, вымеряйте шагами.

— Какого черта, — говорит сеньор, — да зачем мне сдалась такая работа?!

— Так ведь без этого не обойтись, ежели вы хотите точно все узнать.

— И то правда, — соглашается сеньор, — ну да ладно, легче поверить, чем проверить. Будь по-твоему, второй ответ также за тобою, а вот скажи-ка мне теперь, что я думаю?

— Сказать, что вы думаете, монсеньор? — говорит монах, — всего и дела-то! Ну так вот, монсеньор, думаете вы, что я аббат.

— Разумеется, аббат, — отвечает тот, — а кто же еще?

— Святой Иоанн! Да какой же я аббат? Я всего лишь смиренный монах.

С этими словами скинул он с себя рясу. И когда сеньор увидел его без этого одеяния, он тут же понял и уразумел, что перед ним вовсе не аббат, и сказал ему так:

— Ах ты, чертов монах, поймал ты меня, дьявол тебя забери! Отправляйся же к своему аббату и смело обещай ему, что больше я его трогать не стану и никогда ничего от него не потребую.

С тем ушел монах и, явившись к аббату, доложил ему, чем дело кончилось; аббат возликовал, узнав, как обвели сеньора вокруг пальца, и щедро вознаградил монаха.

Галантное пари

Новелла XXXIII: об одном дворянине, поспорившем с дамою, что коли он будет спать с нею, то нападет на нее двенадцать раз за ночь, какое условие он и выполнил, даже с лихвою, и хотя несколько партий сыграл с ней всухую, они были засчитаны в ею пользу самим супругом названной дамы, который рассудил их спор, не зная ни сути его, ни смысла.

Рассказано Жеаном Гиу с моста.[66]

Из множества новелл, какие собираюсь я вам поведать, хочу выбрать и рассказать вам сперва историю об одной молодой даме, бывшей замужем за дворянином, человеком добропорядочным и честным. И вышло так, что дворянин этот слишком часто отлучался из дому, ибо постоянно бывал при дворе, где водил знакомство с другими молодыми людьми своего сословие.

А надобно вам сказать, что проживал по соседству один молодой и пригожий юноша, который частенько захаживал к ним в гости, и все из любви к той даме. И в конце концов так сильно влюбился в нее, что прямо места себе не находил. И вот однажды случилось ему остаться с дамою наедине, поскольку муж ее отлучился ко двору, и благо не приходилось опасаться мужниных