— У вас нет, зато есть у меня, — сказал я.

— А мне почем знать? — сказал профессор и саданул по моей лодыжке носком своего кожаного ботинка. Было так больно, будто нога сейчас отвалится, но я стерпел и это.

— Давайте поговорим спокойно — спокойно сказал я.

— На, получай, — сказал профессор-овца и, схватив стоявшую под рукой вазу, изо всех сил опустил мне на голову. На этом все, конец. Я потерял сознание.

Я видел сон, будто набираю в колодце воду. Поднимаю ее ведром, затем переливаю в лохань. Та наполняется до краев, приходит крокодил и залпом все выпивает. Стоит лохани наполниться вновь, как приходит другой крокодил и так же залпом ее выпивает. И так по кругу. Я насчитал одиннадцать. После чего проснулся.

Вокруг было темно. На небе сияют звезды. Ночное небо в Сиднее очень красивое. Я лежал перед дверью профессора-овцы. Вокруг было тихо. И кошелек, и пистолет — при мне.

Я встал, стряхнул прилипший к одежде мусор и положил солнечные очки в карман. Хотел позвонить еще раз, но сильно болела голова, и я решил оставить эту идею на завтра. Дневную норму я выполнил с лихвой: выслушал рассказ клиента, получил аванс, разыскал дом преступника, получил по лодыжке и голове. Продолжить можно и на следующий день.

Я заглянул в пиццерию выпить пива. Заодно «Вишенка» обработала мне рану.

— Жуткая шишка. Где это так тебя? — спросила «Вишенка», промакивая мне голову холодным полотенцем.

— Где-где... у профессора-овцы.

— Не может быть, — сказала «Вишенка».

— Ей-богу. Стоило мне позвонить в дверь и представиться, как он заехал мне по голове вазой.

«Вишенка» задумалась. Тем временем я, потирая голову, пил пиво.

— Пошли вместе со мной.

— Куда?

— Известно куда, к профессору, — сказала «Вишенка».

«Вишенка» надавила на звонок профессора двадцать шесть раз подряд.

— Эй, ты почто здесь шумишь? — высунул наружу голову профессор-овца. — Разносчиков газет, распространителей молока и частных детективов...

— Я сейчас тебе покажу, кто здесь шумит, старый хрыч! — закричала «Вишенка».

— О, кого я вижу! «Вишенка»! — воскликнул профессор-овца.

— Говорят, ты огрел этого человека вазой по голове? — спросила «Вишенка», показывая на меня.

— Ну, не то чтобы очень... Как бы это сказать...

— Зачем ты так поступаешь с моим любимым человеком?

Профессор-овца со смущенным видом почесал голову:

— Извини, не знал. Конечно, если б знал, такого бы не сделал.

Не знал этого и я. Что являюсь любимым человеком «Вишенки», то есть.

— Вы это... проходите, — распахнул дверь профессор-овца.

«Вишенка» вошла первой. Я хотел было закрыть дверь, но опять ударился лодыжкой. Не везет так не везет.

Профессор-овца провел нас в гостиную и угостил виноградным соком. Стакан оказался грязным, и я выпил лишь половину. «Вишенка», как ни в чем не бывало, выпила всё да еще грызла потом кусочки льда.

— Что ж, как мне загладить свою вину? — спросил профессор-овца. — Голова еще болит?

Я молча кивнул. Сначала бьет изо всех сил вазой по голове, а потом еще спрашивает, не болит ли.

— Зачем ты его ударил? — спросила «Вишенка».

— Что-то я в последнее время возненавидел людей, — сказал профессор. — А тут еще докучливые газетчики, молочницы. Вижу незнакомое лицо — и прямо тянет стукнуть. Извини. Слышь, молодой человек, я не читаю газет и не пью молоко.

— Я не продаю ни молоко, ни газеты. Я — частный детектив.

— Да-да, частный детектив. Совсем запамятовал, — сказал профессор-овца.

— Дело в том, что я пришел за ухом человека-овцы, — начал я. — Вы, профессор, три дня назад оторвали около кассы в супермаркете ухо человека-овцы, верно.

— И что?

— Верните его, пожалуйста.

— А если не верну?

— Ухо человека-овцы.

— Скажем, сейчас оно мое.

— Тогда ничего не поделаешь, — сказал я и достал из-под мышки пистолет. В этом смысле я очень вспыльчив. — Я вас сейчас убью, а ухо заберу с собой.

— Ну ладно, будет тебе, — попыталась остановить меня «Вишенка». — Ты и в самом деле какой-то малосообразительный.

— Вообще, — поддакнул профессор-овца.

Я разозлился и уже хотел снять пистолет с предохранителя. «Вишенка» в спешке остановила меня. И, пнув меня изо всех сил по лодыжке, тут же отобрала пистолет.

— А ты тоже хорош, — сказала «Вишенка» профессору-овце. — Почему не отдаешь ухо человека-овцы?

— Ухо я не отдам ни за что. Человек-овца — мой враг. Встречу опять — оторву второе.

— Откуда такая ненависть к человеку-овце? Разве он нехороший? — задал вопрос я.

— Какие еще нужны причины? Просто ненавижу, и все. Когда вижу, как они поживают припеваючи, да еще с таким видом — ненавижу всех без разбора.

— Ненависть к желаемому как к действительному, — сказала «Вишенка».

— Что? — воскликнул профессор-овца.

— А? — вторил ему я.

— На самом деле ты сам хочешь стать человеком-овцой! Но не желаешь в этом признаться, поэтому наоборот — стал ненавидеть человека-овцу.

— Разве? — заинтересованно переспросил профессор-овца. — Не замечал.

— Откуда ты это знаешь, — спросил я у «Вишенки»

— Вы не читали Фрейда и Юнга?

— Нет, — ответил профессор-овца.

— К сожалению, — добавил я.

— Выходит, я на самом деле совсем не ненавидел человека-овцу? — сказал профессор-овца.

— Выходит, что так, — сказал я.

— Ну, естественно, — сказала «Вишенка».

— А раз так, то я причинил человеку-овце много зла, — продолжал профессор-овца.

— Похоже, что так, — поддакнул я.

— Разумеется, — сказала «Вишенка».

— Значит, я должен вернуть ухо владельцу — человеку-овце?

— Вроде так, — сказал я.

— Немедля, — сказала «Вишенка».

— Но его здесь нет, — как бы вспомнил профессор-овца. — По правде говоря, я его выбросил.

— Выбросил?.. Где выбросил? — спросил я.