– Я думаю, их всех давно повывели, но разве можно это знать наверняка, не правда ли?

Через несколько минут Хауссер уже снова был в квартире управдома перед монитором, на котором видна была лестничная площадка перед квартирой Шуманов. Смакуя маленькими глотками абсент, он наблюдал за Мидасом и его красавицей-женой.

– Это управдом, – шепотом сообщил жене Кристоф. – По-моему, это он за нами следил.

– Этот противный человек? Хватит ли у него на это мозгов?

Кристоф пожал плечами.

Берлин, Пренцлауэр-Берг, 4 октября 1989 года

По Грейфенхагенерштрассе мимо Хауссера спешили прохожие, люди шли на работу. Хауссер курил сигарету, спрятавшись в подворотне дома девять от пронизывающего ветра, и смотрел, как разлетаются от его порывов опавшие листья из кучи, в которую он только что сгреб весь мусор. Он ждал, когда выйдут из дома Шуманы. С тех пор как Кристоф обнаружил в квартире подслушивающую аппаратуру, Хауссер сторожил тут их выход каждое утро. Поравнявшись с Хауссером, Кристоф и Лена удивленно на него оглянулись, но не сказали ни слова, словно боялись получить подтверждение наихудших предположений. Хауссер слышал, как они обсуждали его на лестничной площадке, гадая, агент ли он или, как выразился Мидас, просто чертов доносчик, работающий на Штази. Дверь, перед которой стоял Хауссер, отворилась, и он обернулся. Вышел Кристоф и придержал створку, пропуская Лену и дочку.

– С добрым утром! – сказал Хауссер, затаптывая сигарету.

Лена прошествовала мимо, даже не обернувшись, а Кристоф небрежно кивнул.

– Господин Шуман! – окликнул его Хауссер, когда Кристоф направился к автомобилю, припаркованному через дорогу.

Шуман обернулся через плечо.

– Слив работает как следует?

Шуман в первый момент растерялся, затем кивнул:

– Да, как будто.

– Я мог бы зайти проверить.

– Благодарю, в этом нет необходимости.

– Я подумал, надо ведь, чтобы ваша дочка и очаровательная жена не остались без ванны.

Лена обернулась. Ее глаза сверкали. Она хотела что-то сказать, но Кристоф жестом остановил ее. Достав из кармана ключ, он протянул его жене:

– Садись в машину, Лена!

Глядя в глаза Хауссеру, она выхватила ключ из руки Кристофа и пошла с дочерью через дорогу к машине.

– Я что-то не так сказал? – удивился Хауссер и с улыбкой прислонился к стене.

Кристоф спокойно подошел к нему:

– Ты, по-моему, очень внимательно за всем следишь, Эрхард. Я могу называть тебя Эрхард?

– Можете называть меня, как вам угодно, господин Шуман.

– Спасибо. А ты можешь называть меня Кристоф. Нам не обязательно придерживаться официального обращения, ведь мы же соседи. Если я не ошибаюсь, ты приглядываешь за здешней молодежью, верно?

– Не понимаю, о чем вы, господин Шуман… Кристоф. Но я как-никак управдом, так что должен быть в курсе, что тут и как.

Кристоф сделал шаг в его сторону:

– Откуда ты вообще здесь появился?

– Я-то? Из Граупы. Это маленький городок в окрестностях Дрездена. Вы его, наверное, не знаете.

– И давно ты живешь в Берлине?

– Достаточно давно, так что знаю, например, что через три дня на Карл-Маркс-алле состоится парад. Вы пойдете посмотреть на юбилейные торжества? Нашей республике исполняется сорок лет – это же такой большой праздник, правда?

Кристоф проигнорировал вопрос:

– Где ты работал раньше?

Хауссер неопределенно повел глазами:

– Да много где. Где был нужен, там и работал.

– И с каких пор ты работаешь управдомом?

– Да уже довольно давно.

– Кто принял тебя на работу?

– Администрация, – сказал Хауссер и, погладив усы, добавил: – Я чувствую, что вы, господин Шуман, чем-то недовольны. Скажите, что я такого сказал или сделал, что вам не понравилось?

– Я знаю всех в жилищном управлении, кто именно принимал тебя на работу?

Хауссер хохотнул:

– Так вот откуда у вас такая замечательная квартира! Вы умный человек и с большими связями, не так ли, господин Шуман?

– Ты знаешь фамилию того, кто брал тебя на работу, или мне самому надо выяснить?

– Можете поступать, как считаете нужным, но должен сказать, что у вас действительно прекрасная квартира. Производит впечатление. – Хауссер достал пачку сигарет и протянул Кристофу; тот отрицательно покачал головой. – Не ваша марка? Вы ведь курите заграничные, я угадал? Такой человек, как вы, наверное, курит «Мальборо». Я прав? «Мальборо»… Человек «Мальборо»… Янки, поди? – подмигнул Кристофу Хауссер.

Кристоф только холодно улыбнулся.

Хауссер проводил взглядом Кристофа, удаляющегося от него через дорогу к блестящему автомобилю, за блистающими стеклами которого его дожидались блестящая жена и дочь, демонстративно глядя перед собой в пространство, словно самый вид управдома мог запачкать их и тот блистательный мир, который их окружал. Когда Кристоф завел мотор, Хауссер прикрыл глаза, наслаждаясь звучанием двигателя «БМВ». Этот приятный и мощный звук свидетельствовал о таком качестве, которое по сравнению с тарахтением двухтактного мотора «Трабанта» представляло собой настоящий квантовый скачок. Но как бы то ни было, а даже красавец «БМВ» цвета шампанского не мог спасти Мидаса, который находился на пути, ведущем прямехонько в ад. Его конец был так же неизбежен, как и то, что солдаты, несмотря на все демонстрации в Лейпциге, через три дня пройдут торжественным строем по Карл-Маркс-алле на параде в честь сороковой годовщины ГДР.

Кристиансхавн, апрель 2014 года

«Лауритцен» было написано ядовито-зелеными буквами на желтой кирпичной стене. Трехэтажное величественное здание фабрики, несмотря на башенку на крыше, никак нельзя было назвать нарядным. Томас и Луиза заглянули в ворота и увидели во дворе человек семь или восемь рабочих, занятых разгрузкой фургонов. Судя по оживленной деятельности на дворе и в расположенной за ним мастерской, слухи о пошатнувшихся делах предприятия казались сильно преувеличенными. Зайдя в ворота, они вошли в здание через главный вход и поднялись по лестнице к приемной.

– Как вы? Все о’кей? – спросил Томас.

Она быстро кивнула:

– Да… Но очень рада, что вы пошли со мной.

В приемной за барьером сидела грудастая рыжеволосая девица лет двадцати пяти, в наушниках, и разговаривала по телефону. Окончив разговор, она подняла на них равнодушный взгляд. Томас коротко представился и представил Луизу, объяснив, что они хотят встретиться с директором Акселем Пондусом Лауритценом.