В крохотном северном городке зиммиям трудно прокормить семью – а уж уплата огромного подушного налога, накладываемого на неверных, давно превратилась в неподъемное дело. Семья Фархада всегда почитала звездного бога Сина и отказывалась принимать веру ашшаритов. Пять лет назад случилась засуха, денег на налог собрать не получилось – и сборщики забрали сестру. На следующий год засуха вернулась – и сборщики увели его, Фархада. Недавно отец писал, что у них получилось выплатить огромный – в целый динар золотом! – долг, и Майна вернулась домой. Правда, беременная от хозяина-ашшарита, но все равно вернулась. А вот сына у родителей никак не получалось выкупить. Майну забирали в залог, на время, – а Фархада, поскольку отец считался злостным неплательщиком и в долг ему не верили, продали по-настоящему, на большом рынке в Ширазе. За пять динаров золотом. Таких денег в семье не видел никто. Достался Фархад купцу из местных – помогать садовнику, как сказал управляющий. Купец, господин Мехмед-оглы, два раза в неделю, по вторникам и по четвергам, водил его в баню и… в общем, так продолжалось около года. Потом купец разорился на рискованной сделке, стал распродавать имущество – и Фархада снова отвели на рынок. Посредник так расхваливал красоту мальчика, что поднял цену аж до десяти золотых монет. Отец приехал прощаться, и они долго плакали, обнимаясь. «Я тебя выкуплю, клянусь звездами, я тебя верну домой, сынок!» – бормотал отец, утираясь рваным рукавом. Потом торговцы взяли и повезли Фархада – далеко-далеко от Шираза, далеко-далеко от родного Артада, на юг, в Самарру. Там за пятнадцать динаров его купил какой-то пройдоха, хозяин притона, промышляющий, помимо всего прочего, оскоплением мальчиков. Фархаду повезло – его не стали делать евнухом. Белокожий стройный отрок пользовался большим спросом «и спереди и сзади», как говорили клиенты. «У тебя умные руки» – это ему впервые сказал хозяин дома наслаждений. Домой Фархад писал, что работает подавальщиком чая и копит деньги на выкуп. Юноше и впрямь удалось скопить несколько десятков дирхемов. Через год Фархада приобрел постоянный клиент. За бешеную для семьи юноши сумму в двадцать динаров. Господин Мубарек со временем перебрался в столицу, перевез туда харим – и Фархада. Жена господина ревновала давно, а тут представился удобный случай: мол, жизнь в столице дорогая, а мальчишка для утех может стоить хороших денег. Супруг согласился – правда, юноша подозревал, что по другой причине. Господин давно заглядывался на молоденького евнуха в доме старого друга. Когда Фархад снова оказался на рынке и увидел сумму на купчей, он понял, что семью больше не увидит. Господин Мубарек передал его торговцам за пятьдесят – пятьдесят! – динаров. А дальше едва не случилось страшное: купец пару раз выставил его на торги, не продал и задумался: а не рискнуть ли оскоплением? За евнуха можно было выручить сотни три, не меньше. Да, возраст не очень подходящий – четырнадцать лет, надо было раньше резать. Но…

Так и случилось, что Фархада привели к господину Садуну – ашшаритский лекарь холостить людей и животных не мог, вера запрещала. Пророк Али гневно порицал этот обычай и запрещал верующим ему следовать. Поэтому евнухов для благочестивых ашшаритов поставляли врачи-неверные. Господина Садуна попросили осмотреть отрока и высказаться в смысле возможных последствий оскопления. Узнав, что господин лекарь – единоверец, Фархад бросился ему в ноги. И взмолился, умоляя купить его. Он пообещал господину Садуну все. Совершенно все. Душу, жизнь, преданность, согласие исполнить любое поручение. Лишь бы избежать ножа. Старый лекарь улыбнулся – и согласился. На купчей стояла цена – восемьдесят. Восемьдесят динаров.

Над последним письмом из дома – «говорят, у сестры твоей будет мальчик, Майна передает привет и благопожелания, да хранит тебя Син» – Фархад плакал. А потом поклялся, что в сердце его никогда не угаснет ненависть к ашшаритам и их лицемерной вере.

Поэтому юноша улыбался, когда господин сделал разрез, вложил в сердце куклы волосы халифа – и зашил ткань над ними.

Улыбался Фархад и сейчас. Господин лекарь раскрыл ларец тикового дерева и извлек оттуда очищенный, блестящий зуб аждахака.

Полюбовался им в рассветных лучах.

И с размаху всадил в грудь куклы в золотой одежде.

Фархад выдохнул и заломил пальцы от волнения.

– Теперь змей сожрет халифа, о господин? – прошептал он.

– Нет, мой мальчик, – улыбнулся в седую бороду Садун. – Все будет гораздо интереснее. Змей поползет за халифом. А когда тот будет охотиться вне стен города, нападет и укусит. И глупый сын Зубейды провалится в сон наяву, из которого ему не будет исхода. Днем он будет безумствовать, а по ночам кричать от кошмарных снов. И так, не приходя в рассудок, умрет. Или покончит жизнь самоубийством. Или его убьют подлые псы-подданные.

– Прекрасно, – улыбнулся Фархад.

– Я тоже так думаю, – кивнул сабеец.

– Еще я читал в «Авесте», что змей может вселиться в царя…

– Ты читал «Авесту», дитя мое… – одобрительно улыбнулся Садун.

Фархад покраснел и скромно опустил голову.

– Аль-Амин слишком слаб, чтобы стать вместилищем для демона, – усмехнулся Садун. – Зубейдин мальчишка просто умрет в муках.

Улыбнулся еще раз и переложил пробитую зубом куклу в ларец.

– Это нужно отвезти в Нишапур, – пробормотал Садун.

– Господин, доверьте это дело мне! – воскликнул Фархад.

– Нет, мой мальчик, – покачал седой головой лекарь. – Нет. Сначала я и вправду думал послать тебя, ибо покупал именно с этой целью, – но потом изменил первоначальное намерение. Ты поедешь со мной в Харат. Не все мои планы осуществились, и нам придется наверстывать упущенное…

– А что мы будем там делать, господин? – полюбопытствовал Фархад.

В ответ Садун лишь поднес палец к губам:

– Шшшш, дитя мое. Не задавай лишних вопросов. А то я могу передумать и отправить тебя в Нишапур!

Фархад улыбнулся и спросил:

– А кто же тогда поедет?

– Джавед, – расплылся в улыбке старый сабеец.

Юноша лишь пожал плечами.

Садун не стал ему ничего объяснять. О госпоже Мараджил лучше было не упоминать вслух. Джаведу он объяснит, как переправить в Шадях новости и ларец. Даже даст ему денег на обратный путь. Да, как ни грустно, придется оплатить старому разбойнику дорогу в оба конца – чтобы не вызвать у Джаведа подозрений. Жаль. Потому что все динары из кошелька разбойника достанутся айярам госпожи Мараджил – когда те будут топить парса в самом глубоком омуте Сагнаверчая. Госпожа не любит оставлять свидетелей, это истинная правда.

А Фархад – хороший, смышленый мальчик. Незачем его попусту губить.

И Садун радостно улыбнулся рассветному солнцу.