— Не-е-ет, — сказал Рамзес, — так не пойдет! Если ты сидишь рядом со мной, то вежливость требует, чтобы ты опустошила свой бокал. И ничего не бойся, одним бокалом мы не ограничимся.

С каменным лицом Изис-Неферт опустошила свой кубок, и он тут же был наполнен снова.

Рамзес, сам уже изрядно пьяный, замыслил напоить и Изис-Неферт. Она стоически пила кубок за кубком, и Рамзес внимательно наблюдал за тем, как постепенно расслабляются ее лицо и тело.

Изис-Неферт, которая в своей жизни вряд ли когда пробовала вина, начала теперь по-дурацки хихикать, подмигнула своему супругу и принялась болтать.

— А как будет в Мемфисе, господин Обеих Жен? Извини, я хотела сказать Обеих Стран. Как там будет? Я получу собственный дворец, своего управляющего, охрану, слуг?

— Ты получишь то, что полагается Царской Супруге. С двором Нефертари, конечно, твой не сравнится, она есть и останется моей Главной Супругой, но пару покоев я тебе предоставлю. В гареме…

— То есть как пару покоев?.. А я-то боялась, что мне придется делить комнату с твоими наложницами.

Рамзес рассмеялся:

— Такого большого зала нет. Наложниц-то у меня то ли восемьдесят, то ли сто. Дело в том, что не только Фивы одарили меня девушкой, другие города тоже. А кроме того, еще подарки от стран-данников, в большинстве случаев это принцессы. Я породнился уже с дюжиной князей.

— Так много их не может быть… У меня все плывет перед глазами, у меня… Нет, здесь слишком жарко. Воздух, мне нужен воздух!

Изис-Неферт побледнела, на ее высоком лбу выступили жемчужинки пота.

— С меня тоже на сегодня хватит, — проворчал Рамзес и, шатаясь, поднялся.

Небунеф, который не спускал с царя глаз, тут же вскочил и подал знак другим.

— Да подарит тебе Амон приятную ночь, Богоподобный, а Изис-Неферт, твоя милая супруга, да наполнит твой дворец радостью и благоуханием.

Рамзес кивнул и сделал рукой неопределенное движение. Он помог Изис-Неферт подняться с ее места и должен был почти унести ее, потому что ноги отказывались ей служить. Он отмахнулся от слуг, которые хотели помочь, и потащил ее в маленький внутренний двор, который украшали несколько цветущих кустов и крошечный пруд с лотосами.

— Как раз то, что нужно для нас обоих.

Рамзес вошел в пруд и с силой окунул Изис-Неферт в воду. Она, визжа, попыталась вырваться, но царь крепко держал ее одной рукой, а другой основательно обрызгал ее сверху донизу. Льняное платье вчерашней служительницы Амона прилипло к телу, и она казалась обнаженной. Одним движением Рамзес сорвал тонкую ткань с ее тела и крепко прижал прохладное, едва сопротивлявшееся женское тело к себе. Смущенная и раскрепощенная, Изис-Неферт словно перевоплотилась под действием вина. Она прижалась к своему супругу, охотно раздвинула ноги и покорно предложила ему свои стройные бедра. Рамзес высоко приподнял ее тело, как игрушку, и медленно вошел в нее. Изис-Неферт, певица Амона, бормотала хорал, потому что, несмотря на странные обстоятельства, она почувствовала значение и торжественность этой свадебной ночи. Рамзес едва слышал ее пение, он наслаждался соитием с нею, как Могучий Бык страны Кеми, созданный Амоном, и вынужденный лишить девственности целомудренную жрицу.

Пиай закончил свое путешествие по Кеми и ждал в доме для гостей в дворцовом квартале, когда фараон удостоит его аудиенции.

Прошло больше месяца со дня возвращения царя из Фив, но он все еще никак не мог найти времени заняться своими строительными планами. Слишком многое ожидало его решения. Необходимо было ввести в должность нового главного советника Парахотепа. Список аудиенций был толстым, как Книга Мертвых, а тут еще дело с храмом Амона Мемфисского.

Парахотеп лично несколько дней допрашивал единственного выжившего после разбойничьего нападения, но ученик жрецов утверждал одно: он выскочил на шум и крики из храма, его тотчас схватили, и человек, скрывавший свое лицо, коротко его допросил, а затем ударил по голове и оставил лежать, похоже, приняв за мертвого. Раны на руках он, видимо, получил, когда оборонялся от врагов.

В Мемфисе ходили слухи, будто разочарованные жрецы Амона из Фив разыграли нападение, чтобы выразить свое возмущение тем, что у них отобрали храм Амона на севере. Они не могли смириться с тем, что теперь есть Амон Мемфисский.

Рамзес, услышав эти сплетни, взбесился.

— Это все чепуха! Против бога Амона в Фивах не поднимется ничья рука. Ученик жрецов рассказывал о закрытых лицах, и он слышал снаружи ржание лошадей, все это указывает на шазу. Эти разбойники — обитатели пустынь — оставляют нас надолго в покое до тех пор, пока какой-нибудь молодой предводитель племени не решит, что он должен добыть себе славу. Нужно отобрать лучших воинов ниу, образовать из них отряд и попытаться отыскать сокровища храма. Гонитесь за шазу, где только встретите их, попытайтесь узнать от них что-нибудь. Один предатель найдется всегда.

Для Рамзеса эта тема временно была исчерпана. Он хотел наконец встретиться со строителями и обсудить проекты сооружения храмов и план новой столицы. Он уже давно предвкушал радость этого разговора, потому что желал воплотить в жизнь планы, о которых, он полагал, его предшественники никогда и не мечтали. Все находившиеся на службе у царя архитекторы были созваны во дворец.

Рамзес приказал своему придворному географу изготовить карту страны. Эта карта висела теперь на стене, и царь стоял рядом с ней. Когда все собрались, он сказал:

— Это разговор между друзьями. У кого есть возражение или предложение, тот должен высказать их без страха, не падая до этого к моим ногам с извинениями. Вы все мастера своего дела, долго и основательно изучали ремесло зодчего. Я ваш заказчик с целой грудой планов, из которых наверняка не все могут быть осуществлены. Вы знаете, с чего я начал, — он указал на точку в Дельте. — Здесь будет моя новая столица. Местность там уже размечена, подвезен строительный материал. В Абидосе я закончу храм Озириса — это незавершенное дело моего отца. И для Амона в Фивах выстрою новый громадный дом. Одновременно на западе от Фив должен быть сооружен храмовый город со школой для архитекторов, скульпторов, художников и писцов, потому что для моих проектов потребуется больше ремесленников и художников, чем в правление моих предшественников. Мы стоим у истоков великого начинания, друзья мои. Порадуйтесь и будьте горды тем, что вы живете в это время и можете принимать участие в планах вашего царя.

Некоторым из присутствующих было сложно разговаривать с Благим Богом, как будто он был таким же человеком, как они, но постепенно скованность прошла, и зодчие стали свободно выражать свое мнение. Пиай внимательно слушал, говорил мало, но, когда речь зашла о том, чтобы вновь отстроить ограбленный храм Амона, он выложил старательно подготовленные планы, которые выдавали совсем иную концепцию.

Рамзес посмотрел в умные серые глаза молодого мастера и снова почувствовал прилив симпатии, как будто их связывало что-то, что он не знал, как назвать.