В деревне не нашлось колодца или родника. Во всяком случае, мне их обнаружить не удалось. С другой стороны, все логично: зачем людям родник или колодец, если воду можно брать прямо из реки? Дома стояли довольно хаотично, без строгой геометрии, что так явственно наблюдалась в других деревнях. Два дома были совершенно разрушены, от них остались только разобранные бревна да рухнувшие крыши. За оградой одного из загонов я обнаружил довольно свежие кресты. Срубленные из свежих молодых сосновых стволов, они торчали рядком из-под рыхлого снега. Ни пометок, ни надписей. Просто ряд деревянных крестов. Девятый дом, который я раньше не заметил, был чуть поодаль, стоял отдельно на опушке, на краю небольшой поляны. Двери его были завалены бревнами, стены подперты кольями. Над земляной крышей, такой же, как теперь в моей хижине на болотах, возвышалась довольно длинная труба. Это было странно и необычно. Помимо одной входной двери в доме были еще и большие ворота, словно это конюшня, и лишь только когда я увидел на заднем дворе бревенчатый станок, я все сразу понял. Это была кузница! Деревянные брусья станка предназначались для подковки лошадей. Животное заводили в этот станок, устроенный как параллельные брусья, привязывали и спокойно подковывали, не опасаясь, что норовистый конь начнет брыкаться и испортит всю работу. Не помня себя от радости, я отбросил бревна, прижимающие ворота и двери, смело вошел в мастерскую.

Все, о чем я только мог мечтать, находилось здесь, бесхозное, брошенное. Наковальня – огромная, крепкая. Клещи, молотки, инструмент и заготовки, бруски уже отмученного железа – готовая крица! На большом деревянном верстаке лежали с десяток подков, несколько недурных с виду топоров. Железа у этого мастера хватало. Все совершенно ржавое, давно брошенное, но это было железо! Его было много, настолько много, что начни я его ковать сейчас, закончу только весной! Это был подарок судьбы! Неслыханная удача! Рано или поздно я все равно планировал устроить себе нормальную мастерскую, но чтобы вот так, без особых усилий, взять и найти брошенную, совершенного годную к эксплуатации… Я на такое даже не рассчитывал.

Петр рассказывал об этом месте, об этой самой Железенке! Деревне, через которую зимняя дорога на болота во много раз короче. А я даже не придал значения названию. Ну Железенка, и что с того? Мало ли как можно обозвать поселок… И только сейчас, до меня, дурака, дошло, что название напрямую зависит от того, чем жили в этом месте.

Я не мародер, но оставить здесь все эти сокровища я не мог. Коль скоро их бросили, то, стало быть, посчитали ненужными. Разбойники ли убили всех жителей, дикие звери, или болезнь подкосила, не знаю, но готов рискнуть. Один, по рыхлому снегу, по морозу и в снегопад я не смогу вынести все отсюда и дотащить до хижины на болоте. Да и стоит ли вообще это делать? Здесь стоят добротные дома, теплые и уютные, очень хорошо приспособленные для нормальной жизни, а я действительно, как колдун какой-то, поволоку всю добычу на болото, все больше скрываясь от людей? Ну уж нет! Гораздо проще будет вернуться в хижину, собрать все необходимое и вернуться сюда. Мастерская здесь очень добротная: чтобы такую сделать, мне не один месяц понадобится. Даже если и был здесь мор, я просто по возможности проведу дезинфекцию. Ненужные, старые дома сожгу, пригодные обработаю спиртом, забью на неделю, а то и на месяц свежей хвоей – ни один вирус там не выживет. А если стукнут крепкие морозы, то и просто выстужу помещения. Пара дней – и я наконец займусь делом. Пусть местное население считает меня колдуном и злодеем, пусть боятся и обходят стороной. Весной сойдет лед, и я окажусь отрезанным от левого берега. Мне не придется терпеть вонь, болота и кормить комаров. Не нужно будет опасаться топи, через которую даже зимой ходить очень опасно.

Если двери и ворота мастерской были завалены бревнами, то, стало быть, те, кто уходил из поселения, старались как-то сберечь содержимое, но так и не вернулись. Если место считается проклятым, дурным, то мне это только на руку: репутацию мне это не испортит, а вот любопытных отвадит. Последние попытки наладить контакт убедили меня, что не так уж это и просто.

Я потерял счет дням. Не жалел сил, несколько раз ходил в хижину, подчищая там все припасы и пожитки. Старался не оставлять следов, но боюсь, что получалось это не очень хорошо. Все те дни, пока я менял место жительства, как бы в помощь мне непрерывно шел снег, солнце еле-еле проглядывало сквозь серые тучи, было довольно тепло, и лед на реке в некоторых местах стал очень ненадежным. Появились проталины и трещины.

При наличии мастерской в новом месте, во мне открылось второе дыхание. Но запустить кузницу с первого раза не получилось. По всей видимости, деревня была заброшена гораздо раньше, чем я мог себе представить. В морозные дни во всем разобраться не представлялось возможным. Пришлось основательно чинить меха и фурму в горне. От времени она совершенно развалилась. Но дело шло! Мастерская все больше становилась похожей на то, что мне требовалось. Старый верстак я выкинул, расколотил на дрова, новый делать не стал, просто принес из соседнего дома большой стол. В запасах у бывшего кузнеца нашел немного медных листов, чугунные слитки, несколько кусков бронзы.

Ковырять мерзлую землю для того, чтобы соорудить угольную яму, оказалось непросто. Первая получилась небольшой, кургузой. Морозы в конце января ударили крепкие, а я только и делал, что использовал световой день для заготовления дров. Еще нужно было как следует изучить территорию, определиться с положением нового места. В зимнем лесу обходить владения было опасно. Хорошо, что в брошенной деревне нашлись лыжи, не очень новые, но еще вполне годные. В светлые морозные дни, выходя на лед, я замечал свежие следы. Как и предполагал прежде, реку использовали как транспортную артерию и зимой, и летом. Это меня ничуть не напрягало. Пусть себе ездят, все веселей будет. В конечном счете, как прознают, кто поселился в брошенной деревне, сразу найдут возможность объехать стороной это место. Помня о том, что рассказывал мне дед Еремей об охотниках, которые при случае смотрят мои следы, я стал внимательней. И вот однажды утром обнаружил неподалеку от кузницы два свежих следа. Один принадлежал охотнику. Он шел мелкими шагами, часто останавливался, осматривался. Сопровождала охотника довольно массивная собака, не знаю уж какой породы, но очень крупная, ничуть не меньше восточной овчарки. Я подумал о том, что если собираюсь здесь жить один и дальше, то должен позаботиться о том, чтобы завести собаку. Места дикие, глухие, а чуткий сторож никогда не помешает. Любая псина почует опасность, возьмет след, да и скучно не будет.

Работа захватила меня с головой. Я никогда в жизни так не желал работы, как здесь. Первые поковки, пока готовил уголь, делал на дровах. Большей частью просто отжигал все наследство, оставшееся от неизвестного мастера, приводил в порядок инструмент, делал новый. Металл был очень невысокого качества, поэтому с инструментом возни было предостаточно. Зубила, резцы, прошвени приходилось долго вымучивать и делать из слоеной стали. Помню, как кто-то из мастеров сказал мне на выставке в Москве, что самое большое мастерство для кузнеца – это не тончайшее железное кружево, выкованное из цельного куска, и не сложный механический замок, который я тогда считал работой трудной, а простая иголка. Да, обычная швейная иголка. Кто бы мог подумать! И чем меньше размером удавалось ее сделать, тем выше считалось мастерство. Существовала даже специальная техника ее изготовления. Я много сил в свое время потратил на то, чтобы как следует научиться делать иголки, тянуть проволоку. Это было моим хобби. Заказывали обычно вещи довольно крупные, массивные. То ворота, то ограды, то лестницы, а вот мелочи, домашняя утварь людей в двадцать первом веке не очень-то интересовала. А здесь все не так: только и приходилось, что делать мелочи. Я уже успел узнать в городе, да и у деревенских, что пользовалось большим спросом, вот и старался, так сказать, на потребу местного рынка.