Эмилия потрясённо внимает словам, доносящимся как сквозь пелену. Их смысл дойдёт до неё чуть позднее, а сейчас Максимилиан аккуратно ставит её на пол со словами:

– На сегодня достаточно. Завтра обсудим ещё кое-какие нюансы твоего пребывания в моём доме, а сейчас я провожу тебя в твою спальню.

Она делает шаг в сторону и едва не заваливается на бок. Максимилиан смеётся:

– Ты ослабла после наркотика или удовольствие оказалось слишком огромным?

Он крепко обхватывает её за талию и ведёт по коридорам в разрезанном до самого низа платье, запачканным вином.

– Спокойной ночи, дорогая.

Звук запирающегося снаружи засова – и тишина. Издевательски нежный поцелуй мужчины горит на щеке, словно клеймо позора. Эмилия опускается без сил на пол и время сидит, словно в лодке на волнах – комната раскачивается перед глазами. Действие наркотика начинает ослабевать лишь спустя час или два. Она поднимается и проходит в уборную комнату, скидывает испорченное платье и долго умывается ледяной водой, чтобы прийти в себя и смыть память о прикосновениях мужчины.

Запоздало осознаёт, что иной одежды в комнате нет и кутается в тонкую простыню. Уже поздно, за маленьким узком окошком – ночная тьма, но сон не идёт к ней. Эмилия мечется по комнате, как загнанный зверь. Чтобы унять волнение, берёт в руки музыкальную шкатулку с изящной балериной на крышке. У неё в комнате стояла точно такая же. Потом она проводит пальцем по фигурке и чувствует маленькую трещинку на спине фигурки, ошеломлённо понимая, что это не такая же фигурка, а та же самая.

Её насквозь пробивает страхом: Максимилиан – одержимый, что он за человек? А следом в ней взметается чёрная, глухая ярость, крушащая всё на своём пути. Она ломает фигурки и царапает осколками шикарные обои, швыряет стулья об стены до тех пор, пока они разламываются. Разрезает острым осколком всё постельное бельё и потрошит подушки, взметая в воздух комнаты белые облака перьев.

Последним становится разбитое стекло окна, через которое врывается ледяной ветер и начинает бесноваться по комнате. Так же бессильно, как и Эмилия, застывающая посередине устроенного хаоса.

Лёгкое щекотание кожи лица… Едва ощутимое, но выведшее из состояния сна. Первое, что увидела Эмилия, это светло-серые глаза, смотрящие на неё в упор. Максимилиан лежал на боку, неотрывно глядя на неё с лёгкой усмешкой.

– Доброе утро, Эмилия.

Девушка дёрнулась от испуга.

– Лежи спокойно.

Поверх одеяла легла тяжёлая рука, вынуждающая оставаться на месте. Одеяло? Она не помнила, чтобы укрывалась одеялом. Вчера она разгромила комнату и уснула прямо поверх распотрошенной кровати, завернувшись лишь в тонкую простыню. Всё остальное было разодрано ею в клочья и безнадёжно испорчено. Эмилия обвела глазами разгромленную комнату. В свете яркого утра погром выглядел еще более впечатляющим. В лучах света витали невесомые пылинки, а от легчайшего вздоха взметались лёгкие белые перья. Максимилиан перехватил взгляд Эмилии.

– Да, ты постаралась на славу. Мне не составит большого труда вновь вернуть комнату в надлежащий вид. Но, честно признаться, меня немного покоробило, что ты не оценила моих стараний. Я даже достал пару вещиц, ранее принадлежащих тебе. Всё для того, чтобы ты чувствовала себя, как дома. И вот результат… Кроме того, ты разбила окно. Может быть ты хотела заморозить себя насмерть? Так вот, я не позволю тебе этого сделать. Мне и без того стоило больших трудов вытащить тебя из тисков болезни. А теперь вставай, хватит нежиться в кровати. Посреди всех эти перьев ты выглядишь так соблазнительно, как павший ангел, потерявший свои крылья.

Максимилиан резко сел на кровати и принялся расстёгивать рубашку. Эмиля поплотнее закуталась в простыню, вцепившись в неё обеими руками.

– Ха-ха-ха! Во-первых, в случае чего, эта простыня меня остановит. И во-вторых, я намерен позавтракать вместе с тобой. А поскольку весь гардероб, предназначенный для тебя, доставят только сегодня вечером, предлагаю накинуть хотя бы рубаху. Она придется тебе словно платье. Но если не желаешь, можешь не принимать моё предложение и будешь разгуливать по замку нагишом.

Эмилия поспешно схватила предложенное.

– Я даже целомудренно отвернусь, – веселился изо всех мужчина, насмехаясь над девушкой. Он был прав – рубашка пришлась Эмилии, как платье, очень короткое неприличное платье, длиной немного выше колена. Мужчина протянул девушке руку:

– Тебя нужно привести в порядок. Сегодня я побуду твоей горничной.

Макимилиан подошел к одной из стен и отворил дверь, не замеченную Эмилией ранее. Она была искусно замаскирована под стену. С изумлением обнаружила она, что комната является смежной с его спальней.

– Как видишь, мы с тобой соседи. Я был вчера утомлен тяжелой поездкой и взволнован нашей встречей. Но выспаться как следует мне не дали звуки твоего погрома.

Максимилиан усадил Эмилию за стул и принялся расчесывать её волосы, доставая из них застрявшие перья. Нежность его движений столько контрастировала со всем остальным, что на миг ей стало дурно. Сколько острых граней у этого страшного человека? И какой из них он повернется к ней в следующий раз? Когда с расчесыванием было окончено, мужчина указал девушке рукой на уборную. Слава Господу, хоть в такой интимный момент он оставил её одну!.. Она нарочно долго умывалась, оттягивая как можно дальше момент возвращения к нему.

– Поторопись, Эмилия. Нам уже принесли завтрак!

Нехотя, Эмилия вернулась в спальню, усевшись за столик, заставленный всевозможными видами яств: тонкие ломтики хлеба и сыра, сваренные яйца, сверкающие белизной боков, мясо, порезанное аккуратными ломтиками и несколько видов десертов.

– Не знаю, что именно ты предпочитаешь. Но очень скоро это выясню.

– Зачем? – не выдержала девушка, – к чему игра в вежливость и вот это всё?

– Маленькая Эмилия любит мужланов? – хохотнул Максимилиан, – в лесу мне так не показалось.

– Так это был ты!

– Разумеется, а кто же ещё? Или ты считала, что я случайно оказался в лесу и вырвал тебя из лап неотесанного мужлана, чтобы прибрать к своим?

– Мне абсолютно всё равно. Я хочу лишь знать, зачем я тебе.

– Я люблю играть, – спокойно ответил мужчина, – только и всего. И когда ты, несмотря на мои многократные предупреждения, решила сыграть сама, ты развязала мне руки. Возможно, ты обрадовалась, обведя меня вокруг пальца. Мол, отыграл на сцене кукольного театра, и можно одним щелчком пальцев отправить меня в коробку? Я дал тебе в это поверить. А потом, потом мне захотелось сыграть в тебя… Если бы ты, моя дорогая Эми, сдержала свои обещания, ничего этого бы не было. Ты была бы самой счастливой женщиной на земле. Я мог бы носить тебя на руках, но вместо этого смешаю тебя с грязью. Когда я решу, что взял своё сполна, у тебя не останется ничего: ни свободы, ни состояния, ни даже имени… Ах да, маленькая поправочка. Состояния и имени, которыми ты так гордилась, у тебя уже нет. И навряд ли можно назвать тебя свободной, моя милая пташка в клетке. Ты – никто и находишься полностью в моей власти. Я могу сделать с тобой всё, что угодно…