– Нет, – ответил Уолл.

– Ну, так загляните. Вы увидите, с какой быстротой тают запасы топлива. По-настоящему следовало бы идти только под парусами, а к помощи винта прибегать лишь в крайних случаях, когда приходится двигаться против течения или против ветра. Топливо надо очень экономить, ведь, может быть, нам придется пробыть в этих краях несколько лет. Но Гаттерас в безумном ослеплении рвется вперед, он хочет во что бы то ни стало добраться до этого проклятого недоступного полюса, и ему нет дела до таких мелочей. Попутный или встречный ветер, «Вперед» все равно идет на всех парах. Если будет так продолжаться, мы окажемся в скверном положении, а то и вовсе погибнем.

– Неужели это правда, Шандон? Неужели наши дела настолько плохи?

– Да, Уолл, очень плохи. Я имею в виду не только машину, которая из-за отсутствия топлива ничуть нам не поможет в критический момент, но главное – зимовку, которая неизбежна. Надо же принимать меры против стужи в странах, где зачастую ртуть замерзает в термометре.

– Но если я не ошибаюсь, Шандон, капитан надеется пополнить запас на острове Бичи. Ведь там уголь должен находиться в большом количестве.

– А разве в этих морях всегда приходишь туда, куда хочешь, Уолл? Как можно быть уверенным, что тот или другой пролив будет свободен ото льдов? А если мы не доберемся до острова Бичи, если нельзя будет подойти к нему – что тогда?

– Вы правы, Шандон. В самом деле, Гаттерас поступает безрассудно. Но почему вы не скажете ему обо всем этом?

– Нет, Уолл, – отвечал Шандон с плохо скрываемым раздражением. – Я решил молчать, да и за бриг я не отвечаю. Я буду выжидать дальнейших событий: мне приказывают, я повинуюсь, а высказывать свое мнение я не обязан.

– Позвольте вам сказать, Шандон, что вы не правы. Дело идет о наших общих интересах, и неосторожность капитана может всем нам дорого обойтись.

– А разве он станет меня слушать, Уолл?

Уолл был вынужден с этим согласиться.

– Но, может быть, – продолжал он, – капитан будет считаться с возражениями экипажа?

– Экипажа! – воскликнул Шандон, пожимая плечами. – Да разве вы не видите, дорогой Уолл, что экипаж сейчас вовсе не думает о своей безопасности? Матросы знают, что они продвигаются к семьдесят второй параллели и что за всякий градус, пройденный за этой широтой, они получат по тысяче фунтов.

– Вы правы, Шандон, – согласился Уолл, – капитан нашел самый верный способ держать экипаж в повиновении.

– Конечно, – ответил Шандон, – но только до поры до времени.

– Что вы хотите сказать?

– А то, что все будет идти хорошо, пока работа легкая, сравнительно безопасно и море свободно ото льдов. Гаттерас хочет купить матросов, но то, что построено на одних деньгах, не всегда прочно. Посмотрим, будут ли они заботиться о получении премии в критических обстоятельствах, когда на нас обрушатся опасности, лишения, болезни, холода и всякие ужасы, которым мы идем навстречу.

– Так вы думаете, что Гаттерас не добьется успеха?

– Нет, Уолл, ничего он не добьется. Если затеваешь такое ответственное предприятие, необходимо, чтобы все начальники были в дружбе и согласии. А ведь у нас этого и в помине нет. Скажу прямо: Гаттерас сумасшедший. Это доказывает все его прошлое. Может быть, дело так повернется, что придется поручить командование бригом другому человеку, не такому взбалмошному, как наш капитан.

– Но все-таки, – сказал Уолл, недоверчиво покачивая головой, – на его стороне всегда будут…

– Прежде всего, – перебил его Шандон, – доктор Клоубонни, ученый, который только и думает, что о своей науке, затем Джонсон, старый служака, который не любит рассуждать, пожалуй, еще Бэлл и Симпсон. Больше четырех человек не наберется. А ведь нас на бриге восемнадцать! Нет, Уолл, Гаттерас не заручился доверием экипажа, и сам это отлично знает. Он задобрил экипаж деньгами, ловко воспользовался постигшей Франклина катастрофой, чтобы подействовать на воображение матросов, но долго так не может продолжаться, и если ему не удастся высадиться на острове Бичи, он погиб.

– Если бы только экипаж это подозревал…

– Очень прошу вас, – горячо сказал Шандон, – не передавать мои слова матросам! Они и сами до всего додумаются. Впрочем, в данный момент лучше всего держать курс на север. Но разве можно быть уверенным, что, направляясь к полюсу, Гаттерас на самом деле не пятится назад? Пролив Мак-Клинтока приведет нас к заливу Мелвилла, который соединяется несколькими проливами с Баффиновым заливом. Берегитесь, капитан Гаттерас! На север-не так-то легко пробраться – как бы вам не оказаться на востоке!

В беседе с Уоллом Шандон выдал свои замыслы, и Гаттерас не без оснований подозревал его в измене.

Впрочем, Шандон был прав, утверждая, что экипаж потому в таком хорошем настроении, что надеется в скором времени пройти семьдесят вторую параллель. Жажда наживы овладела матросами и воодушевляла даже самых робких. Клифтон составил подробный счет для каждого из своих товарищей.

Так как доктора премия не касалась, то на бриге ее должны были получить шестнадцать человек. Размер премии был установлен в тысячу фунтов, что составляло шестьдесят два с половиной фунта на человека за каждый градус. Если бы судно достигло полюса, то восемнадцать градусов, которые оставались до него, дали бы сумму в тысячу сто двадцать пять фунтов на человека, то есть целое состояние. Эта фантазия обошлась бы капитану в восемнадцать тысяч фунтов, но Гаттерас был достаточно богат, чтобы оплатить такого рода прогулку к полюсу.

Разумеется, эти расчеты чрезвычайно разожгли алчность экипажа, и многие матросы, которые две недели назад радовались, что бриг спускается к югу, теперь страстно желали пройти вожделенную «золотоносную широту».

16 июня «Вперед» миновал мыс Аворт. Гора Роулинсона поднимала к небу белые зубцы. Одетая снегом и застланная туманом, она казалась гораздо дальше, чем на самом деле, и принимала гигантские размеры. Температура держалась на несколько градусов выше нуля. Ручьи и водопады низвергались со склонов горы, с грохотом, похожим на залпы тяжелой артиллерии то и дело рушились снежные лавины. Ледники тянулись длинными белыми полотнищами, ослепительно сверкавшими на солнце. Пробуждавшаяся к жизни полярная природа предстала во всей своей красе. Бриг шел вдоль самого берега, защищенные с севера скалы были покрыты чахлым вереском, розовые цветочки которого робко проглядывали из-под снега, кое-где виднелись красноватые пятна лишайника, и по земле стлались кусты карликовой ивы.

Наконец, 19 июня под знаменитым семьдесят вторым градусом широты обогнули мыс Минто, образующий одну из оконечностей залива Омманни. «Вперед» вошел в пролив Мелвилла, который Болтон окрестил «морем Денег». Веселый моряк изощрялся в остроумии, и добродушный доктор от души смеялся.

Несмотря на крепкий северо-восточный ветер, плавание «Вперед» протекало настолько успешно, что 23 июня он достиг 74-й широты. Бриг находился теперь в проливе Мелвилла – одном из самых крупных полярных бассейнов. Этот пролив во время экспедиции 1819 года впервые пересек капитан Парри. Пройдя его, экипаж заработал премию в пять тысяч фунтов, установленную английским правительством.