совершать литургию. Служба священника — это литургия и безграничная любовь ко всем. Весь мир — твое семейство должно быть. Если будет такая любовь ко Христу, людям, ничего не бойся и в этом, и в будущем мире. Ты победишь врага рода человеческого и спасен будешь…» <…> Когда бывает трудно любить грешных и прощать обиды близким, я вспоминаю его лицо и пытаюсь следовать его завету — быть веселым среди скорбей жизни. <…>

Из главы «Владыка Феодор»

В первый раз я видел Владыку Феодора [Поздеевского] осенью 1915 года в Сергиеве. <…> Я задержался у могилы Ивана Аксакова <…> когда ко мне подошел высокий монах в очках и бархатной скуфье…<…>

— Владыка, как я рад, — услышал я голос Сергея Николаевича Дурылина, подходящего к нам.

Он познакомил меня с епископом Феодором, который пригласил нас к чаю и накормил прекрасным ужином. <…> С этого вечера я стал частым посетителем <…> епископа Феодора, ректора Московской духовной академии, и сделался пламенным почитателем его. <…> В 1923 году я стал настоятелем Петропавловской церкви Сергиева, и тревоги прихода часто заставляли меня посещать Владыку Феодора и советоваться с ним. <…>

Из главы «Оптина пустынь»

<…> …во время моего посещения в декабре 1916 года <…> со мною в обители был Сергей Николаевич Дурылин, Г. Х. М.[181], моя невестка[182], Николай Чернышев, его приятель Костя (фамилию его я забыл). <…> Вся наша компания в первый вечер по приезде, после того как мы были у старца отца Анатолия, отправились к архимандриту Феодосию. Келья его в пять окон с белой печкой, с большим киотом и кожаным диваном была наполнена воспоминаниями былых дней. Здесь был диван бытности отца Амвросия, много его образов. <…> Здесь были автографы всех писателей, посещавших Оптину пустынь, среди них Гоголя, Киреевских, А. Толстого, Достоевского, Страхова, Льва Толстого, К. Леонтьева, В. Соловьева и других. <…> Старец любезно показал нам различные предметы домашнего обихода отца Амвросия. Показал он нам ценную коллекцию фотографий оптинских монахов и благодетелей и лиц, духовно связанных с обителью. Отец архимандрит поделился с нами и своими интересными воспоминаниями. <…> Многое рассказывал нам отец Феодосий о прошлых днях Оптиной пустыни. Мы пробыли у него до девятого часа, когда должны были закрыться монастырские ворота. <…>

<…> Дурылин Сергей Николаевич в бытность мою в Оптиной пустыни, кроме старцев иеросхимонахов Анатолия и Нектария, пользовался глубоким уважением особенно у старца отца архимандрита Феодосия.

<…> В день моих именин 25 сентября [1917] я был вместе с Сергеем Николаевичем Дурылиным у Владыки Михея[183]. Владыка жил в доме, напоминающем дачу, с большим огородом. Он принял нас милостиво и с достоинством. Вспомнил свою встречу с Сергеем Николаевичем в Соловках, похвалил меня за то, что я не пропускаю ни одной службы, и напоил нас чаем со сладостями и вареньем. <…>

Мои воспоминания об Оптиной пустыни были бы неполны, если бы я не описал свое свидание с архимандритом Агапитом, лучшим другом и первым биографом старца Амвросия. <…> К сожалению, быстро распроданная биография отца Амвросия давно стала библиографической редкостью. Сергей Николаевич Дурылин, желая приобрести эту книгу, отправился к ее автору и взял меня с собою. Это было в конце сентября 1917 года. Архимандрит жил в монастырской больнице, занимая там отдельную комнату. <…> Нам навстречу вышел белый старик с длинными седыми кудрями, одетый в белую рясу, с небольшой серебряной бородкой, опирающийся на белый костыль. Это был отец Агапит. Дурылин назвал себя, и он пригласил нас в свою комнату. Небольшая его комната с койкой и столиком была особенно светла и утопала в цветах. В углу стоял образ Царицы Небесной, у которой горела большая лампада… Разговор шел об отце Амвросии, его прозорливости. <…> Отец архимандрит говорил тихо и с трудом, по причине преклонного возраста, ему было около девяноста лет. Биографии старца Амвросия у него не оказалось, но он обещал Сергею Николаевичу достать ее в ближайшее время у одного из своих духовных детей. Пробыли мы у отца архимандрита около часа и, не желая утруждать его, простились с ним. Сергей Николаевич еще раз через несколько дней посетил отца архимандрита и застал его в постели — он тогда заболел своей смертельной болезнью, воспалением легких, простудившись за всенощной во Введенской церкви. <…>

Книгу свою отец архимандрит завещал послать Сергею Николаевичу, и после его смерти он получил ее.

[Продолжение см. в главе «Челябинская ссылка».]

Комиссарова Ирина Алексеевна[184]

Комиссарова Ирина Алексеевна (1899–1976) родилась в деревне Сытино Смоленской губернии. Когда девочка подросла, отец забрал ее в Москву, где он служил истопником в богатом доме. Она успела закончить три класса сельской школы. В 1920 году Ирина Алексеевна была прихожанкой церкви святителя Николая в Клённиках на Маросейке и состояла в сестринской общине при храме. О знакомстве со священником Сергеем Дурылиным она пишет в своих воспоминаниях[185].

По благословению о. Алексея Мечёва она поехала за Дурылиным в первую его ссылку в Челябинск. А затем и в томскую, и в киржачскую ссылки. С тех пор не оставляла его одного. Дурылин специально занимался образованием Ирины, в чем значительно преуспел. С годами она стала не только его спасителем в бытовом плане, но и помощником, секретарем, доверенным лицом в ведении всех его дел с издательствами, редакциями и другими учреждениями. В Киржаче был оформлен в ЗАГСе брак с Дурылиным, необходимый для его прописки в Москве после ссылки и для утверждения ее статуса возле него для властей и окружающих советских людей. Церковного обряда не было, т. е. для верующих людей брак не считался заключенным. Свою жизнь Ирина Алексеевна полностью посвятила Сергею Николаевичу. Она жила его жизнью, его интересами. Кроме его благополучия, ей ничего не надо было. Писать свои воспоминания она начала по его просьбе, и писала на отдельных листках, что вспомнилось в данный момент, не заботясь об их целостности.

Воспоминания о Сергее Николаевиче Дурылине[186]

1920 год — первый год священства Сергея Николаевича.

Это был самый разгар в народе бедствий, болезней и голода.

Я устроилась работать в Москвотопе (отдел топлива). В нашем приходе на Маросейке была небольшая церковь [храм свт. Николая в Клённиках. — В. Т.], в ней служил немолодой о. Алексей Мечёв и хромой псаломщик.

* * *

Батюшка, как все его звали, — отец Алексей Мечёв — очень хороший, подобрал себе штат священнослужителей, хороших проповедников с высшим образованием, и руководил ими. Совершались службы, особые,