фара разбита, бампер лопнул и вогнулся внутрь, крышка капота слегка изогнулась.

— Ну как так-то, а? — со вздохом произнес я, почесывая затылок.

— Хинин? Откуда у тебя такая дорогая машина? — холодно спросила Харуку, когда грациозно вылезла наружу из своего автомобиля. — Ты бы в жизнь не заработал даже на зеркало от этой тачки.

Едва не процедила сквозь зубы. В её голосе слышалось такое презрение, что я едва не присвистнул. Надо же, какое аристократическое поведение по отношению к низшей касте… Прямо так и захотелось взять в руки какую-нибудь какашку и размазать по холеному лицу, чтобы поняла, что разговаривает не с червяком, а с человеком!

— Я хорошо вожу, вот и беру подработку по перевозу груза, — пожал я плечами. — До этого раза никогда в аварии не попадал…

— Да? Не попадал? А сейчас что ты натворил? — воскликнула Харуку, оглядывая повреждения своей машины. — Зачем ты стартанул вперед?

На девушке была надета легкая маечка цвета спелой ржи, ветровка с блестящими клепками. Рваные джинсы облепляли стройные ножки и охотно демонстрировали подтянутый зад, когда Харуку нагнулась над капотом, осматривая повреждения.

— Что значит «зачем»? Я ехал по своей полосе, никого не трогал, соблюдал дистанцию и тут ты в меня впилилась, — протянул я. — Или ты хочешь меня выставить крайним?

Из «Камаро» вылезла Мизуки. В своём строгом деловом костюме и черных узких очках она смотрелась внушительно. Не менее внушительно смотрелся и Мрамор, которого я с трудом уговорил надеть костюм и собрать вечно косматые волосы в хвостик.

— Что у вас случилось? — проговорила Мизуки ледяным голосом.

— Вот, — развел я руками, показывая повреждения.

Уголок рта Мизуки дернулся. Она явно ожидала увидеть меньшие повреждения дорогой машины. Но, раз уж гулять, так гулять — железо дело наживное, а вот эффект должен быть хорошим.

— А что с вазой? — спросила Мизуки.

— Да что с ней будет, — я подошел к багажнику, открыл и поднял крышку. После этого театрально охнул.

— Мне не нравится звук, который вылетел из твоего рта, — процедила Мизуки.

Она подошла ко мне и уставилась на разбитую вазу так, как будто смотрела на самое ужасающее зрелище на свете. Мизуки протянула руку и вытащила один осколок вазы.

— Госпожа Мизуки, я не виноват, — проговорил я.

— А кто виноват в уничтожении бесценной вазы династии Минь? Кто виноват в том, что подарок клана якудза Казено-тсубаса не будет доставлен клану якудза Хотомикана в качестве подарка к примирению сторон? Кто виноват в том, что скоро весь Токио потонет в крови? — чуть ли не прошипела Мизуки.

Я краем глаза наблюдал за Харуку. С каждым новым словом она всё глубже и глубже втягивала голову в плечи.

— Госпожа Сато! Госпожа Сато! — подошел к нам Мрамор с телефоном в руках. — На камере заднего вида видно, что это «Фера» шлепнула «Ламбу». Хинин вел машину по всем правилам.

Мизуки мельком взглянула на телефон в его руках, а потом повернулась к Харуку:

— Девчонка, ты знаешь, что только что сделала?

Прошипела она это таким тоном, что даже у меня мурашки по коже побежали. Явно подпустила в голос боевого духа — недаром же Харуку побледнела так, что стала похожа кожей на пузо белуги.

— Я… я… — начала было Харуку.

— Да, якудза, — кивнула Мизуки. — Я наняла этого хинина для перевоза важного груза, а ты его разбила. Теперь ты должна клану Казено-тсубаса-кай очень и очень большую сумму денег. И это уже не говоря о том, сколько ты будешь должна клану Хотомикана. Они вряд ли слезут с тебя и твоего рода, пока не получат столько, сколько посчитают нужным. Судя по Фере у тебя денежки водятся, так что будь готова отдать последнее! Мы вас пустим по миру с протянутой рукой!

Харуку растерянно смотрела по сторонам. Мы встретились взглядами и что-то дрогнуло у меня внутри. Закошмарила Мизуки девчонку. Теперь это уже не царица Савская, как в тот момент, когда она вылезла из тачки, теперь это уже испуганная и осознавшая весь ужас происходящего молодая девчонка. Вот-вот расплачется…

— Мизуки-сама, это я виноват, — вырвалось у меня неожиданно. — Я нечаянно подставился под удар и не увидел, что госпожа Кобаяши уже начала перестроение.

— Что-о-о? — протянула Мизуки.

Для неё это тоже было неожиданностью. Я незаметно подмигнул ей левым глазом, чтобы Харуку не видела.

— Я… я не хотел. Так само получилось, — поклонился я. — Прошу простить меня и не судить строго.

— Не судить строго? Да знаешь ли ты, хинин, что из-за тебя теперь может начаться война кланов? — взревела Мизуки. — Даже если ты полностью продашь себя на органы, то не будет даже сотой части от стоимости вазы!

Я молчал, уперев глаза в землю. Мимо проносились машины, шуршали покрышки. Я всё также стоял, согнувшись в поклоне.

— В общем так, хинин, если ты признаешь свою вину, то завтра явишься в офис Казено-тсубаса. Там решим, что с тобой делать. А сейчас… Сейчас шуруй домой пешком! Ты недостоин того, чтобы садиться за руль моей машины! — гаркнула Мизуки.

Она шлепнула меня по макушке открытой ладонью так, что раздался звучный шмяк. Не больно, но громко. После этого Мизуки фыркнула и прошла к Ламбе с прямой спиной женщины, только что проглотившей лом. Мрамор развел руками и прыгнул за руль «Камаро».

Машины взвизгнули покрышками и прыгнули вперед, унося Мизуки и Мрамора. Мы с Харуку остались одни. В её правом глазу я заметил легкий отблеск слезинки. Я продолжал молчать. Что-то мне подсказывало, что я сделал всё правильно.

— Хинин… — несмело начала она. — Спасибо… Но зачем… Зачем ты это сделал?

— Не знаю, — честно развел я руками. — Просто не хотел, чтобы эти навалились на тебя и выдоили до последней капли. Неправильно это как-то… Несправедливо. В дороге разное случается, а искать виноватого и нападать кодлой на одну девчонку… Нет, я этого не мог допустить.

Мы помолчали немного. Она не сводила с меня глаз. Я даже почувствовал себя неловко. Шмыгнул носом и отвернулся.

— Может… Может тебя подвести куда? — спросила Харуку, беря меня за руку.

Теплая ладошка сжала мои пальцы. Я взглянул в её глаза, немного задержавшись на груди — сквозь ткань было видно,