Паренек хитро прищурился. Сообразив, что никто его резать уже не собирается, он решил, что подворачивается хороший шанс в кои-то веки честно заработать.

– Ох, госпожа, как бы вспомнить… Я-то и знал, да вот подзабыл малость.

Только дети ничего не боятся. Ревут, не желая оставаться в темной комнате, плачут, если не видят рядом родителей… но это не тот страх. Зато только ребенок может погладить огромного сторожевого пса, от одного взгляда на которого у любого взрослого вора или душегуба кожа покроется липким холодным потом и противно задрожат колени. Только ребенок будет с удовольствием играть на крыше большого дома – а взрослый, если не дурак, полезет чинить черепицу, лишь обвязавшись как следует веревкой. Да и то его сердце уйдет в пятки, стоит глазам скользнуть по далекой земле.

Только ребенок попытается стребовать монетку с женщины, которая только что чуть не перерезала ему горло.

Леди Рейвен извлекла из кошеля серебряный кругляш, подкинула его на ладони.

– Ох, я вспомнил! – расплылся в щербатой улыбке мальчишка. – Многие капитаны, из тех, что попроще, обычно толкутся в «Каменном якоре». Это таверна, что в северной части порта. Ежели госпожа желает… я, пожалуй, вспомню и дорогу туда. А те, что побогаче – ну, кинтарийские купцы, да индарцы еще – они «Холодный берег» больше уважают, там каждая комната два луча в ночь стоит.

Таша бросила монетку, и денежка тут же исчезла в ладони парнишки.

– Ну что ж, я думаю, что тебе стоит вспомнить дорогу к «Каменному якорю».

Мальчик прищурился.

– Да тут забыть мудрено. Дорог-то к той таверне всего две. Одна мощеная, широкая… Очень имперские солдаты по ней ходить любят. В саму таверну-то не суются, не любят их там. А купцов да капитанов, видать, Император резать не велит. Вот и ходят… мимо. Удобная дорога. А то можно еще к заднему крыльцу подойти… Там, правда, и забор перелазить надо, и сквозь кусты…

– Давно я через забор не лазила, – задумчиво протянула Таша, доставая еще одну монету.

– Пойдемте, госпожа. Это очень хороший забор. Невысокий.

Следуя за пареньком, они свернули с улицы в проход между домами.

И только тогда неприметный человек в простом сером плаще и дешевой шляпе, наблюдавший за этой сценой с другого конца улицы, надвинул шляпу на глаза и куда-то заторопился. Он не мог узнать женщину, закутанную в плащ… он даже не был уверен, что это женщина – с такого расстояния невозможно было услышать голоса.

Но он узнал зеленый отблеск шпаги.

И в Инталии, и в Гуране подобного оружия много. Среди знати Кинтары или Индара тоже немало ценителей магического стекла. И даже в лавках оружейников можно, при желании и пухлом кошельке, найти неплохие экземпляры. Так что такие шпаги не были редкостью.

Только вот слишком многие знали о пристрастии к стеклянным клинкам одной очень разыскиваемой особы.

Все таверны одинаковы. По крайней мере все дешевые. Это в домах, принимающих исключительно благородных господ, стараются произвести впечатление – фонтаны, живые птицы в клетках, зимние сады, причудливо наряженная прислуга. В местах поскромнее люди собираются не для того, чтобы блеснуть друг перед другом богатством или знатностью. Сюда приходили как следует выпить и основательно закусить. Поговорить о делах – часто не очень законных. Иногда дрались тяжелыми глиняными кружками, ножками от разломанных столов. Иногда – если было слишком много выпито – хватались за ножи или мечи.

Эта таверна ничем не отличалась от других ей подобных. Только стены были украшены старыми штурвалами и небольшими шлюпочными якорями. И посетителями были преимущественно опытные морские волки. А если уж завязывалась драка, то на свет извлекались не мечи или шпаги, а тяжелые абордажные тесаки, вполне способные одним ударом перерубить просмоленный канат.

А в остальном все было как обычно. Не слишком хорошая, зато обильная еда. Не слишком выдержанное, зато дешевое вино. И много, очень много крепкого пива.

Появление женщины в темном плаще, сопровождаемой ребенком, особого интереса не вызвало. Пришла и пришла… мало ли, какие дела могут привести небогатую горожанку в портовую таверну. Может, ищет своего загулявшего мужа.

Женщина, не сбрасывая капюшона, подошла к стоящему за стойкой хозяину, что-то шепнула. Чуть слышно звякнула монетка, тут же перекочевавшая в карман бородатого крепыша – можно было поспорить, что ему довелось не только постоять за стойкой, но и порядком побороздить моря. О да, сейчас он торговал жратвой и выпивкой, дешевыми шлюхами и кое-какой контрабандной травкой. А еще он всегда готов был продать информацию. Это замечательный товар – его можно продать и раз, и два… и его не станет меньше. Правда, информация могла пропасть, скиснуть, испортиться…

Этой женщине нужны были очень простые сведения – о том, кто из капитанов намеревается поутру выйти в море. Такие вещи хозяин портовой таверны знать просто обязан. Да и не скрывал Ублар Хай, что Шиммель, переполненный имперскими солдатами, надоел ему больше, чем солонина через месяц плавания. И хотя Хай, как правило, пассажиров на борт не берет (а для чего еще женщине капитан, кроме как для путешествия), но ведь монеты еще никому не мешали. А она заплатит, раз за ответ на простенький вопрос выложила целый серебряный луч.

– Капитан Ублар Хай?

Седой мужчина медленно поднял голову, с пышных усов спадали клочья пивной пены. Выцветшие глаза из-под насупленных бровей смотрели без особой приветливости.

– Ну?

– Да или нет?

– Ну да, – буркнул он. – Чего надо?

– Надо, чтобы твой корабль принял на борт двух пассажиров. И доставил их в Гленнен. Или хотя бы в Ленк.

– С чего бы мне это делать?

– Десять золотых достаточный повод?

Некоторое время капитан размышлял, затем качнул головой.

– Нет.

– Что значит «нет»? – на диво спокойно поинтересовалась Таша.

– Это значит, что твое предложение мне не интересно, девочка. Я не собираюсь плыть в западные порты. В Инталии сейчас не лучшее время для торговли. Если ты понимаешь, о чем я.

– Двадцать золотых.

– А почему бы тебе не предложить сразу пятьдесят? – прищурился капитан. – Или сто? Быть может, ты могла бы предложить и тысячу?

– Я могу предложить двадцать, – сухо ответила Таша. – Это все, что у меня есть.

– Конечно, двадцать монет – неплохие деньги, – задумчиво протянул капитан. – В иное время такая цена заставила бы меня сняться с якоря даже посреди ночи… проклятие Эмнаура, даже при неизвестном фарватере и без хорошего лоцмана. Но скажите, почему я должен предпочесть двадцать жалких монет четырем сотням?

– Я не понимаю вас, капитан.

– Вы столь непонятливы… леди Рейвен?

Таша сделала шаг назад, ее левая рука нырнула под плащ, правая сомкнулась в боевом жесте.