До самого отъезда в Златоуст Ваня Грязнов был в Москве все время на связи с Координатором Фурсиком и даже не раз побывал у него дома. Можно, пожалуй, сказать, что они подружились. И Ваня глубоко проникся историей девятилетнего Масиха из пакистанского города Лахора, чей портрет висел у Фурсика над письменным столом. Мальчика, который когда-то сам выкупил себя из рабства – ткал ковры и накопил деньги на выкуп. А потом создал детский профсоюз и призывал весь мир не покупать лахорские ковры, сотканные руками детей-рабов.

А также с немалым интересом ознакомился Ваня со «Списком прочитанных книг», который Фурсик начал вести еще за год (!) до первого класса. В списке заметен был звериный уклон. Фурсик любил все живое. Не сравнить было объем прочитанного с Ваниным…

Первая страничка толстой тетрадки была такая:

1. С. Аксаков. Аленький цветочек.

2. Б. Житков. Про волка.

3. Э. Сетон-Томпсон. Королевская Аналостанка.

4. Э. Сетон-Томпсон. Вулли.

5. А. Чехов. Каштанка.

6. Д. Мамин-Сибиряк. Серая Шейка.

7. О. Генри. Вождь краснокожих.

8. Марк Твен. Приключения Тома Сойера.

9. Ю. Олеша. Три толстяка.

– Неужели все прочитал? Еще в первом классе? – с уважением спросил Ваня. – А где столько книжек-то взял?

– Да у меня же три старших сестры! – засмеялся Фурсик. – Все читательницы жуткие! Книг – полный дом. У нас не захочешь – начнешь читать. Я, конечно, еще гораздо больше потом, в первом классе прочел. Ну просто книжки очень интересные. Вот Сетон-Томпсон, например. Его на любой странице открой – и не оторвешься. Хочешь, проверим для интереса?

Фурсик взял книжку с полки почти не глядя – видно, все книжки всегда стояли у него на определенных местах.

– Открывай!

Ваня открыл наугад.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Фурсик. – Как раз про Вулли. Но предупреждаю – страшновато.

Ваня-опер пожал плечами. Что означало: разве что к брату его младшему это предупреждение можно отнести, но не к нему же!

Фурсик начал пересказывать содержание, слегка волнуясь. Он не привык к публичным лекциям.

– Там, в общем, суть в том, что у соседей одного фермера стал какой-то зверь ночами красть или душить овец. А у него самого ни одной овцы не пропало – его пес, Вулли, очень хорошо их охранял. Фермеры решили, что это какая-то взбесившаяся лисица – нормальной лисице десять овец на ужин не нужны. И вот однажды, после того как зверь загрыз за ночь у одной вдовы двадцать овец, соседи-фермеры пошли по его следу. И пришли прямо к ферме, где грелся на солнышке Вулли. Увидел их – зарычал и побежал к своим овцам. Вот, читаю, где ты открыл: «Взглянув на следы, оставленные собакой, фермер остолбенел. Потом, указав на удалявшегося пса, крикнул:

– Друзья, мы думали, что идем по следу лисицы! А ведь это вот кто загрыз овец вдовы!»

Хозяин Вулли, конечно, этому не верит – «Вулли спит на кухне каждую ночь»! Возник очень острый спор. Тогда дочь фермера Гульда говорит, что ляжет сегодня на кухне: «Если Вулли улизнет, я это увижу. Если же он не выйдет ночью, а овцы у соседей окажутся убитыми, то, значит, Вулли тут ни при чем». Дальше самое главное. Ночью Вулли тихо встал, посмотрел на низенькое окно, потом на хозяйку. Она дышит ровно, притворяется, что спит. А он – прямо как человек, смотри: «Вулли подошел ближе, понюхал ее и дунул ей в лицо. Но она не пошевелилась. Тогда он тихонько толкнул ее носом, а затем, насторожив уши и склонив голову набок, стал внимательно всматриваться в ее спокойное лицо».

– Слушай, и правда – дрожь пробирает! – признался Ваня.

– А то! – удовлетворенно сказал Фурсик.

Читал он, правду сказать, артистически, и, конечно, безо всяких запинок. Ваня Грязнов подумал, что ему так ни за что не прочесть. В их классе, может, одна только Арзамасцева так читает. А хорошо бы для брата такую книжку достать. Сам он, похоже, из нее уже вырос.

– Ну вот, слушай, дальше что было. «Гульда не двигалась. Тогда Вулли бесшумно подкрался к окну, уперся носом в перекладину легкой рамы и протиснулся наружу. Опуская раму, он придерживал ее спиной и хвостом с ловкостью, говорившей, что он проделывает это не в первый раз. Очутившись за окном, Вулли исчез в темноте». Хозяйка, конечно, изумлена, ничего не понимает. Думает – неужели их Вулли правда загрыз овец вдовы? Да не может быть! Что-то не то. Ну вот, проходит еще часа два. Она слышит за окном шорох, снова притворяется спящей. Ну, я лучше прочту, мне так не пересказать.

Фурсик стал читать, слегка завывая для создания тревожной атмосферы:

– «Опять поднялась оконница, и через минуту Вулли снова очутился в кухне, опустив за собой окно. При мерцающем свете горящих дров Гульда заметила какой-то странный, дикий блеск в его глазах и увидела, что его морда и белоснежная грудь обрызганы свежей кровью. Он несколько запыхался, но, сдерживая дыханье, стал всматриваться в девушку».

Фурсик захлопнул книжку:

– Ну а дальше самое интересное, только некогда уже. Могу дать тебе почитать, – великодушно предложил он Ване.

– Да мне уже в Златоуст ехать. В библиотеке, может, найду.

– Правильно. А вообще – тут понимаешь, в чем дело: Сетон-Томпсон и Чехов первые в мире – врубился? – стали писать рассказы, где главными героями были звери, животные и птицы. Ну, у Чехова только два, кажется, таких рассказа – про собаку и про волчонка. И еще у Мамина-Сибиряка один – про уточку Серую Шейку. Но они оба про людей гораздо больше писали. А Сетон-Томпсон – в основном про животных. Вот в чем разница.

Просветительская жилка была у Фурсика все-таки сильна. И он заключил:

– После его рассказов охотиться на зверей и птиц вообще, по-моему, невозможно. Они у него все под именами – хотя и не домашние совсем, а дикие – куропатки, лисы, оленихи… Как людей описывает.

…И вот Ваня Грязнов на пути в родной город. Разные чувства переполняют его. Жалел он о двух вещах – о том, что не мог участвовать вместе со Скином в задержании Мобуты, а также и о том, что не был в Омске, когда Том Мэрфи и незнакомый Ване кадет Петр Волховецкий, можно сказать, голыми руками брали беспощадного убийцу Харона. Но Ваня-опер не унывал. Он не терял надежды, что у него – все впереди. Ведь он все-таки будет учиться на милиционера. И не для того, чтобы брать с людей деньги, а чтобы защищать их от преступников.

А еще Ваня беспокоился о своем брате. Он считал, что без него воспитывать Семку некому. Было у Вани и еще одно беспокойство, но об этом – позже.

До Златоуста он добрался, прилетев из Москвы в Курган, не без приключений. Но их мы опускаем, так как жизнь наших героев и так ими перегружена. Там Ивана ждали новости. В первый же вечер, узнав про приезд Вани, Семка прибежал к его тетке и выложил эти новости старшему брату – с трагическим не по возрасту выражением лица. Впрочем, кое-что заподозрил Ваня и раньше – по нескольким Семкиным эсэмэскам весьма туманного содержания.