Приезд киногруппы, заметил я, всегда будоражит местное население. Слухи ходили разные: что под видом кино район вообще будет захвачен русскими (наши корабли, что интересно, стояли на рейде). Вторая версия: на месте воинской базы будет выстроена мощная киностудия, что даст интересную работу всем, кто здесь прозябает. Эта версия пользовалась большим успехом: бомжи на рынке страстно обсуждали, какие роли, отражающие их прежнее величие, они могли бы играть.

— Не надо снимать десант! Могут не так понять! — говорил Зураб.

Шло наше обычное деловое совещание в харчевне.

— Что тут понимать?! Кино! — горячился Ухов.

— Кино — вино — домино! — загадочно произносил «консультант».

Время было зыбкое. Все говорили, что скоро что-то начнется. Но русские отдыхающие с животами навыпуск еще ходили по базару без всякого страха.

— Знаю я эту базу. Кореш служил! — авторитетно заявлял Жора (и тут — авторитет). — С берегом не работают! Только с морем!

— А зачем десант делать? Лучше пир! — предлагал Зураб.

Но пиров и так было слишком много.

Вдруг в разгар нашей беседы с Зурабом за соседним столом появились моряки. Балагурили с хозяином, словно все было как всегда! Но хозяин вел себя как-то заторможенно, словно по-русски уже не понимал. Но что больше всего встревожило меня — среди морячков уже запанибрата и вась-вась была наша Настя, свойски общалась с ними, а нам лишь кивнула.

— Это она делает десант? — прищурил глаз Зураб.

— Помощник режиссера! — торопливо пояснил я. Казалось, все ясно, но тревога не проходила.

Когда веселье пошло (у грузин это происходит неизбежно) и за всеми столами загомонили, Зураб тихо сказал мне:

— Не надо десант!

А кто же выручит нашего «сумасшедшего»? Я волновался. Как сценарист и как родственник. Роль «ненормального» подпольщика, мне кажется, Кольке удалась! Но только подпольщик-то притворялся сумасшедшим, а Колька, похоже, нет.

Вечером Настя вдруг пришла к нам. Одна. Мы несколько удивились.

— Могу я отдохнуть?! — произнесла с вызовом.

Будем считать, что от кино.

— А чего Колька? — не удержалась Нонна.

— Репетирует! — усмехнулась она.

Бедная Настя! Мы накормили ее. Потом, уже в темноте, пошли к морю. У самого берега надо было пересечь железнодорожную ветку, по которой никогда не ходили поезда. И вдруг через кусты мы увидели, что она ярко освещена! Идет поезд? Нет, стояла полная тишина.

— Что это, папа? — прошептала Настя.

Мы смело пошли туда.

Коридор зеленого света стоял вдоль рельсов в обе стороны. Свет двигался и тихо шуршал.

— Светляки, Настя! В жизни такого не видал!

Мы постояли, ошалевшие. Потом пошли напролом. Нереальное ощущение! И вышли к морю. Когда возвращались обратно, света уже не было.

— Запомни, Настя! — почему-то сказал я.

Наутро я вдруг услышал ее голос через окно. Где она? Вроде бы уходила! Вышел на балкон. Разговаривает у Жоры с Симой, в комнате под нами. А почему не к нам? Мы стали спускаться, но они уже были на первом этаже, в кухне у Ираклия.

— Я его предупреждал! С нашими бандитами шутить плохо!

Все что-то знали и понимали — кроме нас.

— Сцена десанта — и без него! — вопила Настька.

— Да какая там «сцена»! — Злобно Жора проговорил, быстро поднялся наверх, спустился в брюках. Мы бежали за ним.

Низкие лучи восхода освещали пар, прущий из навоза, — улочки рынка кончались загонами для скота. Откуда здесь Колька? Зачем? Жора полез в узкую щель между сараями, на пути его появился загадочный джентльмен в белой манишке и бабочке:

— Дальше нельзя ходить!

Что там у них? Филармония?

Жора попер, однако за спиной джентльмена образовались совсем не джентльмены.

— Пошли вон отсюда!

И вдруг солнце, ползущее вверх по склону, словно погасло. Набухая, поднималась черная масса. Десант! Фашисты, бросая оружие, разбегались в стороны. Солнце теперь светило слева… Прожектор!

Черные форменки. Глаза, полные ярости. Бескозырки. Ленточки, как и положено в атаке, зажаты в зубах.

— …Снято! — донесся голос Ухова.

— Костя! Валя! — крикнула Настька. — Сюда!

Костя, Валя в бескозырках «смели» с пути всех и вся.

— Вот! — указала Настя

У черного сарая они сбили замок. Наши глаза постепенно привыкали к темноте. Колька лежал, скрючившись, на полу.

Жора резко поднял его, но тот с открытыми глазами словно не видел.

— Ломка у него! — сказала Настя.

— Он… что у вас? — Я с удивлением глянул на Жору.

— А ты только понял? — прохрипел он. Скомандовал Насте: — Машину найди!

Настя, кивнув, исчезла. А они, похоже, сработались! Дружная семья: кому — «швыряла», кому — «ширяла».

На следующий день вся местная пресса писала: нападение русских моряков на местных жителей.

— Уезжайте, пока не… — Ираклий не договорил.

По пляжу уже ходили автоматчики в незнакомой форме, наводили дула: «Вставайте, уезжайте!» Поначалу им не верили, тетки кокетничали… Потом, говорят, гильз на этом пляже было больше, чем гальки.

В ночь перед отъездом мы с Настей и молчаливым Колькой пошли попрощаться с морем. Над рельсами сиял коридор светляков и чуть слышно шуршал. Мы хотели, набрав в грудь воздуху, пройти насквозь, но по рельсам ехало что-то страшное… Изваяния! На низких платформах сидели моряки, ехали мимо молча и неподвижно: в этом живом, щекочущем лапками огне пошевелиться жутко! Вот один усмехнулся, что-то сказал — и это было как сон!

Наутро мы уезжали своим ходом: в поездах мест уже не было. Настя ехала с нами и с Уховым, Колька — со своими. Я так рассадил!

Вдоль улиц стояли пятнистые военные грузовики.

— Ну ты даешь, Настька! — Я пытался ее взбодрить. — Где ты, там сразу катавасия!

Она усмехнулась. Ей, видно, понравилась такая оценка ее возможностей…

И не хотелось ее разочаровывать. Но по возвращении они снова двинулись в Петергоф.

— Как же вы там будете? — спросил я, провожая их. Главное, непонятно, что она собирается делать с Колькой, с которым даже бандиты не справились и заперли на замок! Как ни странно, бабка их еще сдерживала, но теперь, когда она была в диспансере, я больше боялся за них.

Наверное, разумно им было пока учиться, но они уже считали себя большими людьми, и ни разу об учебе речь не зашла, лишь о гигантских творческих планах. Особенно уверенно разглагольствовала Настя — откуда взялось?