Мне хочется уйти. Я не хочу иметь ничего общего с отцом, не хочу больше ничего знать о нем.

Мой взгляд улавливает какое-то движение. Подняв глаза, я вижу, что по коридору идет тот темноглазый мальчик. Он выглядит расслабленным, держит за горлышко зеленую бутылку и вдруг, остановившись у дверного проема, поворачивается ко мне.

Я облизываю пересохшие губы. Волоски на руках встают дыбом. От смущения я отвожу взгляд, но украдкой все равно поглядываю на мальчика.

Судя по черным брюкам и кожаным туфлям, его пытались одеть нарядно, но рубашка с закатанными рукавами уже местами выбилась из-под пояса. Волосы аккуратно причесаны. Я замечаю, что он смотрит на меня с подозрительным прищуром из-под четко выраженных арок темных бровей. У меня такие же брови. Мама говорит, благодаря им мои зеленые глаза кажутся особенно выразительными. Его взгляд тоже пронзает насквозь.

Мальчик делает глоток из бутылки – кажется, это пиво, – хотя выглядит немногим старше меня.

Из-за закрытой двери слышится приглушенная ругань. Я снова поднимаю глаза на мальчика. Мой отец, похоже, знал, кто я такая. А знает ли он?

– Ты мой брат? – спрашиваю я.

Уголки его губ приподнимаются в ухмылке. Он нисколько не шокирован моим вопросом.

Подойдя ближе, мальчишка останавливается в нескольких шагах от меня. Запрокинув бутылку, он делает пару глотков и допивает свой напиток, пока я наблюдаю, как его кадык быстро поднимается и опускается. Потом оборачивается и втыкает ее горлышком вниз в цветочный горшок, стоящий на столе.

Он наклоняется, опирается одной рукой о стену у меня над головой, а второй гладит мою щеку. Я резко отстраняюсь, но деваться мне некуда.

Когда мальчик приближается, в нос ударяет запах пива. На моей шее выступает холодная испарина. Он собирается меня поцеловать?

Наши рты разделяют какие-то сантиметры. Он внимательно смотрит мне в глаза…

– Тебе нравятся змеи?

Нравятся ли мне… змеи?

Я отрицательно качаю головой.

Что-то вспыхивает в его глазах. Вдруг он выпрямляется и берет меня за руку.

– Идем.

Он стягивает меня со скамейки. Оступаясь, я следую за ним.

– Нет, подожди, – пытаюсь возразить я. – Думаю, мне нужно дождаться маму. Не хочу, чтобы она рассердилась.

Но мальчик продолжает идти дальше, направляясь к лестнице; я не сопротивляюсь, чтобы его не разозлить. Если разозлю брата, мой отец рассердится еще сильнее.

Он так сильно сжимает мою руку, что кожа горит. Мы быстро поднимаемся и, обогнув балюстраду, идем по коридору, в конце которого я вижу дверь. Внезапно мы оказываемся в темноте. Лишь слабое пятно света виднеется где-то вдалеке. Мое сердце так сильно бьется, что становится трудно дышать. Где мы?

Я цепляюсь ногой за что-то и спотыкаюсь. Чтобы не упасть, хватаюсь за его рубашку сзади, и понимаю, что оказалась на очередной лестнице. Мальчик поднимается выше. Пытаясь не потерять равновесие, я держусь за стену. Ступеньки такие крутые. В доме есть третий этаж?

Открыв дверь, он вталкивает меня в комнату. По коже пробегает холодок. Мне становится страшно; я тихо всхлипываю. Что если мама не найдет меня, но отец все равно прогонит ее? Зачем я здесь?

Вдруг он не позволит мне уйти?

Не зная, что предпринять, я пытаюсь осмотреться, все сильнее оттягивая вниз рукава своего кардигана. В комнате беспорядок, огромная кровать не застелена, на стенах висят постеры. Из динамиков, которые я не вижу, звучит какая-то песня в стиле хеви-метал о желании «попасть в ад».

Втянув носом воздух, я улавливаю запах сигарет.

Мальчишка подходит к компьютеру и выключает музыку. Я не могу сдержать страх, но в то же время чувствую восхищение. Дэймону около тринадцати лет, а он уже курит и пьет. Ему можно делать все, что захочется. Как взрослому.

Обернувшись, он манит меня пальцем. Несмотря на беспокойство, я не могу ослушаться.

Дэймон берет мою ладонь и подводит меня к длинному деревянному комоду, на котором стоят два террариума. В одном – песок, большая ветка и емкость с водой, в другом – земля, листья и еще больше веток. В том, что слева, я замечаю змею с красными, черными и желтыми полосками.

Сердце пропускает удар. Вот зачем он привел меня сюда.

– Это Велес, – говорит Дэймон. – А там Кора. – Он указывает на белую змею из другого террариума, спрятавшуюся среди веток.

Нехотя присмотревшись, я замечаю красные пятна на ее теле.

Я искоса поглядываю на мальчика, опасаясь, что он захочет достать змей из террариумов.

– Они… кусаются? – спрашиваю я.

Глядя на меня сверху вниз, Дэймон отвечает:

– Все животные кусаются, если их спровоцировать.

Наклонившись, я наблюдаю за ними через стекло. Надеюсь, если изображу заинтересованность, он не станет пугать меня и не достанет их.

Террариумы большие, просторные и выглядят чистыми. Змеи в них лежат неподвижно.

– Разве им не будет веселее вместе?

– Это тебе не щенки, – возражает он. – Они дикие пресмыкающиеся. Змеям не нравится находиться с кем-то, потому что они плохо ладят с другими. У них не бывает друзей.

Дэймон открывает крышку левого террариума. Я тут же отступаю назад. Нет.

– Если одна из них начнет нервничать или злиться, – говорит он, доставая полосатую змею, – то съест соседа.

Змея извивается вокруг его пальцев. Дэймон поворачивается, и ее голова оказывается в нескольких сантиметрах от меня.

Я быстро пячусь, а он, смеясь, подходит ближе.

– Откуда у тебя вообще взялась мысль, будто я твой брат? Ты так всего боишься.

Дэймон резко приближает змею к моему лицу. Закричав, я врезаюсь спиной в стену.

– Нет, мне не нравятся…

– Закрой свой рот, – рычит он, схватив свободной рукой мою руку.

Я сопротивляюсь, пытаясь отстраниться, но Дэймон прижимает меня к стене всем телом. Одной рукой он обхватывает мои запястья, поднимает и удерживает у меня над головой, а во второй держит змею. Меня переполняет ужас, к глазам подступают слезы.

– Нет, нет, пожалуйста…

– Заткнись.

Зажмурившись, я мотаю головой, но Дэймон не отпускает меня.

– Ты знаешь, кто я такой? – спрашивает он.

Мое дыхание сбивается; я не хочу открывать глаза. Вдруг что-то касается моей щеки. Меня передергивает.