И поймал себя на том, что чуть было не сказал «убиенного». Припало «старорежимное косноязычие» старца.

— Подняли со дна убитого. Оказался Михаилом Дятловым. При жизни с Фирюлиным Акимом они дружили. Не слыхали про таких?

— Мне Матрёна тут без вас вести деревенские разболтала. Сороки наши судачат — убиенные сии из соседней деревни. При мне в колхозе не зрил, отцов их тоже не ведал.

— Фирюлин судим был. Отбывал наказание в колонии за торговлю рыбой и икрой.

— Вот дела-то какие греховные! А нет ясности, кто на них руку поднял?

— У обоих огнестрельные ранения. Пока только это удалось установить, — принялся за угощения, принесённые Матрёной, Ковшов.

— Значит, из ружья обоих? — для себя уяснял дед.

— И в воде, похоже, вместе оказались, — подтвердил Ковшов.

— Из ружья… — старец закрыл глаза, словно заснул.

Ковшов не трогал больше Упырёва. Тот, несомненно, приходил в себя после ночного стресса. Рано утром, когда Ковшов отправлялся в правление, оставляя старика на попечение соседки, тот выглядел гораздо хуже. Сейчас тревоги его по поводу здоровья Упырёва улеглись.

«Насчёт виденного лица в окне поговорить бы надо», — колола Ковшова мысль. За этим главным образом и заглянул он к старцу, но посмотрел ещё раз на лежащего и передумал. Успеется, до вечера ещё время есть. Сейчас подъедет Илья, надо будет тщательно заниматься трупом Дятлова, визуально хотя бы проверить догадки Квашнина насчёт схожести дроби. А там от Камиева и Квашнина известий пора ждать. Вот тогда с Упырёвым ещё раз и побеседует. Пусть старец отдыхает.

Ковшов уже собирался было уходить, но задремавший вдруг проснулся. Зашевелился, поманил Ковшова слабой рукой к себе.

— Чужой это кто-то, — сказал он еле слышно, когда Ковшов пригнулся к нему, — не здешний. Наши все сплошь ловцы, они на зверя или птицу не зело добытчики. Ружья у нас не в почёте, не приживались на деревне… Душа у ловца особая… На человека ружья не поднимут никогда… Ищите злыдню среди пришлых…

И он снова закрыл глаза.

Илья Дынин дожидался Ковшова в правлении.

— Данила Павлович, — с места в карьер заспешил он, — я попрошу Петра Ивановича, чтобы он труп в фельдшерский пункт доставил после предварительного осмотра. В район не повезу, начну там с ним работать, дробь извлеку, чтобы вам сразу техническую и химическую экспертизы назначить. А тело потом в город повезём, к Югорову.

— Так и сделаем, Илья, — обнял приятеля Ковшов. — Знаешь, где Квашнин?

Дынин утвердительно кивнул головой.

— Я смотрю, Бобров тебе даже свою машину доверил, — Ковшов ещё на подходе к правлению колхоза приметил драгоценную радость прокурора района — служебную «победу». Без сверкающего оленя на капоте она нисколько не потеряла свое заносчивое величие. — Не пожалел Бобров свою красавицу?

— В райотделе милиции, как обычно, никакого транспорта не оказалось, — кивнул Дынин. — Каримов срочно куда-то выехал ещё с самого утра.

— У нас он не появлялся, — развёл руками Ковшов, — а по ситуации обязан был. Неужели в управление махнул?

— Вот Маркел Тарасович и разрешил мне автомобилем воспользоваться, но с одним условием, чтобы шофёр сразу назад возвращался. Со мной и Зябликов приехал, но он к Квашнину поторопился.

— Хорошо, Илья, езжай и ты. Начинайте осмотр с Зябликовым. Мне необходимо встретиться с Камиевым. Интересная информация имеется. Проверить надо.

Ковшов зашёл в правление, отыскал Деньгова. Председатель колхоза вершил дела в своём кабинете. Вокруг заседало почти всё правление. Не было только бригадира рыбаков Жигунова.

Увидев входящего Ковшова, Деньгов начал было разгонять помощников, парторга это не касалось, тот сидел накрепко, словно привинченный к стулу с гордой павлиньей головкой.

— Полиэфт Кондратьевич, — остановил активность председателя Ковшов, — мне ваши товарищи не помешают. Я хотел попросить машину на часок, мне по деревне проехаться надо, может быть, к вашим соседям, в другое село заглянуть, хотелось майора Камиева найти.

Деньгов переменился в лице, обескураженно опустил руки:

— Вот незадача! Рад бы выручить, дорогой Данила Павлович, но не смогу. Грузовик вам, конечно, не сгодится, а я свою легковушку в город отправил по делам. Тюньков теперь если только к вечеру будет.

— Ничего, сойдёт и грузовик, Полиэфт Кондратьевич, — успокоил председателя Ковшов, — я, когда у вас в районе работал, на каком только транспорте не поездил. Верблюдом вот только не приходилось, а так многие средства испытал. Но лучше всего, скажу вам, пролётка нравилась. Меня ребята в совхозе иногда баловали.

— Пролётка у нас редкость, а грузовик найду.

Однако ехать далеко Ковшову не пришлось. Камиев направлялся в правление колхоза сам и, увидев его в кабине автомашины, остановил грузовик посреди улицы. Вид у майора был замыленный, уставший и голодный. Но спину Камиев держал с гвардейской отвагой.

— Не меня разыскивать пустились, Данила Павлович? — приветствовал он Ковшова, спрыгнувшего с подножки автомобиля.

— Воздухом подышать захотелось. Засиделся я в правлении, — улыбнулся ему Ковшов. — Составьте компанию, товарищ майор, прогуляемся до нашего неудачника Квашнина.

— Видеть его не могу, философа-аналитика, — отмахнулся без злобы Камиев.

— А придётся, выудил он второго мертвяка, как обещал.

— Кто же это? Стрелок ночной?

— Нет. Дружок Фирюлина Акима.

— Медведь?

— Он самый. Дятлов Михаил.

— Значит, среди утопших моего нет, — медленно растягивая слова, уяснял для себя Камиев, — значит, теперь дело за мной… Среди живых тот, значит…

— Мы с Квашниным Охотником его окрестили. Капитан тоже, как и вы, крепко озадачился. Погоны свои на кон поставил.

— Я погоны ставить не собираюсь за такую сволочь. Дорого они мне достались, Данила Павлович. А Петру Иванычу ничего другого не остаётся. Каримов уже давно здесь должен быть, разборки начнёт проводить по поводу стрельбы на реке. Не похоже на него, чтобы он с такими вопросами задерживался.

— Я Боброву позвонил. Обстановку ему обрисовал. Думаю, он прокурора области толково проинформирует: Квашнин действовал правильно, по обстановке. Маркел Тарасович защитит, если что. А Игорушкин, если возникнут проблемы, в обиду тоже незаслуженно не даст ни прокурора, ни милиционера. Всем нужен сейчас результат… С Матковым бы всё обошлось. И вот времени у нас маловато остаётся.

Камиев слушал молча, не перебивал прокурора.

— Надо, товарищ майор, перекрыть выходы из деревни. Охотник должен быть здесь. Ему не резон нос высовывать. Но кто знает? Вдруг почует — по следам за ним идём — и рванёт.

— Уже перекрыл, Данила Павлович, — откликнулся Камиев. — Как расстались мы, людей своих поднял, рассредоточил. Никто не замеченным не выехал из деревни, а теперь и подавно. Полиэфт Кондратьевич машину свою в город погнал. Ефрем Тюньков что-то заторопился, а так никого не заметили.