— Что тебе понятно?

— То, что на позиции сирийских частей ПВО переброшены наши специалисты.

— Я этого не говорил.

— А это и без вас ясно. Не завидую я этим парням. Ведь первое, что должны сделать янки и их марионетки, это подавить средства ПВО. Жарко будет.

— Война!

— Как уже надоело это слово. Мир-то когда-нибудь наступит, Дмитрий Сергеевич?

— Наступит. Любая война заканчивается миром. Вопрос, каким и какой ценой. Но все! Доклад принял. Находитесь в районе. Связь поддерживаем по необходимости. Порядок и режим эвакуации будет доведен дополнительно.

— Один вопрос, товарищ генерал.

— Давай.

— У нас тут пятнадцатилетняя сирийская девушка.

— Наложница Харбани?

— Бывшая наложница.

— Поздравляю!

— Мне не до шуток. Она напрочь отказывается от передачи сирийцам и просит доставить ее к нам в «Хмеймим».

— Зачем?

— Чтобы выжить!

— Ну если так, то переброску девушки на базу разрешаю.

— Благодарю.

— Не за что. Теперь все?

— Так точно. До связи!

— Давай! Отбой!

Авилов передал трубку капитану Валевичу и сказал заместителю:

— Макс, пройдись до места содержания пленных. Там Абаль. Эта девчонка неплохо говорит по-русски. Скажи ей, что мы заберем ее в «Хмеймим», если она будет хорошо себя вести.

— Сделаю. Что-то еще?

— Ты назначил ей замену? Это я насчет присмотра за пленными.

— Конечно.

— Добро, ступай!

Рязанов ушел.

Понедельник, 9 апреля, подошел к концу. Зашло солнце, быстро начало темнеть.

Раздался вой шакалов, вышедших на охоту. Они чувствовали присутствие людей, боялись их и в конце концов ушли от оврага. Их гонки на местности стали неплохим способом определения, есть ли кто из посторонних на подходах к лагерю.

Ужинали спецназовцы сухими пайками. В ход пошли наборы продуктов, поддерживающие нормальный обмен веществ и восстанавливающие затраченную энергию. Наверное, у космонавтов такие же. Воды же хватало. По дну оврага протекал небольшой ручей, кристально чистый и холодный.

Абаль, никак не воспринимавшую пищу «дьявола», как она называла содержимое пайков, Авилов заставил подкрепиться, после чего уложил ее спать в пещере вместе с Маслаком и Лобаном. Девушка укрылась в спальном мешке и спокойно уснула.

Часовые вышли на два поста.

Наступила ночь. Безветренная, теплая, звездная.

Следующий день, вторник, 10 апреля, прошел без происшествий. Офицеры несли караульную службу, в свободное время, как это принято в любом коллективе, болтали о чем попало, играли в нарды. Авилов смотрел на все это расслабление сквозь пальцы.

Обстановка кардинально изменилась в среду, 11 апреля.

Спутниковая станция сработала сигналом вызова в 11.00. С Авиловым хотел поговорить начальник разведки базы, подполковник Суслов.

— Даниил, это я!

— Да, я хорошо помню твой голос. Мы не зря столько вместе работали. Что произошло? Подрыв химических зарядов или обстрел города Дума?

— Да. Ровно в 10.00, несмотря на предупреждение американцев, два сирийских вертолета атаковали позиции непримиримых противников Асада, расположенные на окраине города. В это же время на площади прогремели два взрыва. Разумеется, «Белые каски» тут же подняли шум, завопили о химической атаке. Боевики устроили приличное представление. Впрочем, там не было ничего, что сильно отличалось бы от демонстрации подрыва в Хан-Шейхуне. Опять дети, женщины, местные мужчины, якобы с оружием, воронки. Хотя на этот раз провокаторы действовали грамотнее. Они вышли к месту «атаки» в защитных костюмах. В общем, довожу до тебя, что провокация проведена. Теперь остается ждать ответной реакции стран коалиции, которая не замедлит проявиться. Я твердо уверен в этом.

— А кто отдал приказ вертолетам атаковать игиловцев в ситуации, когда все ждали этой провокации? — спросил Авилов.

— Ну не мы же. Сирийское командование. Согласен с тобой. Это ошибка. Теперь взрывы будут привязаны к вертолетам. Они пролетали над площадью, и боевики наверняка их засняли на видео. Генерал Кубатов запросил штаб соединения, ведущего боевые действия в Восточной Гуте, о причинах применения этих вот вертолетов. Командир сирийской дивизии ответил, что авиация совместно с артиллерией пресекли прорыв крупной банды из Думы. Уничтожено несколько танков, с десяток пикапов, самоходная артиллерийская установка, множество автомобилей и до пары рот, то есть около ста шестидесяти боевиков.

Авилов покачал головой и сказал:

— Да, результат хороший, но теперь американцы получили новую цель, если штаб дивизии не был и раньше внесен в объекты уничтожения ракетным ударом. А «Белые каски» смонтируют видео, что заряды с отравляющим веществом сбросили именно вертолеты сирийских ВВС. Так что, решив одну проблему, сирийцы получили другую, куда более серьезную.

— Командование соединения примет меры для защиты от ракетного удара. Сейчас в пригороды Дамаска, а также на стратегически важные объекты срочно перебрасываются комплексы ПВО с нашими советниками и даже расчетами. Они следуют туда, где этих средств было недостаточно.

— Американцы официально информированы о присутствии наших советников в расчетах, взводах и батареях ПВО? — спросил Авилов.

— Нет. Но еще есть время. Сейчас идет рабочее совещание у командующего генерал-полковника Стешина. Наверняка с участием руководства Генерального штаба. Такая возможность на базе есть.

— Знаю. Нам-то что делать?

— Ничего! Я обрисовал тебе обстановку, сложившуюся на данный момент. Надеюсь, ты надежно укрыл группу?

— Надежно. Но неужели мы так и будем сидеть в овраге и ждать, когда американцы с французами и англичанами обстреляют Сирию?

— Да. А что ты предлагаешь?

— Миша, я должен выполнять приказ Кубатова торчать в овраге в каких-то двадцати пяти километрах от Дамаска. Что я могу предложить?

— Понятно. Я не знаю, как закончится эпопея с ракетным ударом. Не исключено, что еще удастся предотвратить его. Российское руководство заявило в ООН о необходимости проведения тщательного расследования. Вроде как в Дамаск должна прибыть комиссия Организации по запрещению химического оружия, ОЗХО. Ей потребуется время на работу. Если она не обнаружит следов отравляющих веществ…

Авилов прервал товарища:

— Миша, да кто же даст этой ОЗХО даже приблизиться к месту «атаки»?

— Прикрытие и безопасность комиссии мы взяли на себя. Если наш спецназ пойдет с комиссией, то специалистам никто не помешает работать.