Сегодня, против обыкновения, госпожу главнокомандующую знобило. Температура в ее личном кабинете держалась на уровне плюс тридцать три, в сорока метрах над потолком изнывали в потоках солнечной радиации скалы и равнины, нескончаемый лунный день перевалил за середину, твердо обещая перегрев теплообменников и усугубление тропического пекла, а ей, Присцилле О'Нил, уже несколько часов было зябко. Даже в кителе.

Втянув шею в воротник, госпожа главнокомандующая нахохлилась, как воробьиха, пережидающая на ветке лютый мороз. На столе перед ней копилась стопка сводок, донесений и неподписанных приказов, а у нее все дела валились из рук. Вытянув из стопки ту или иную бумагу, она пробегала ее глазами, слова бойко складывались в предложения, а предложения в абзацы, но смысл их ускользал от главнокомандующей, и она с раздражением возвращала документ на место. Для всех главнокомандующая работала, но лишь одна она и, вероятно, ее адъютантессы знали, что знаменитая на всю Солнечную систему Присцилла, неустрашимая Присцилла, дальновиднейшая Присцилла попросту убивает время. Она, с легкостью управлявшая космическими армадами, славившаяся умением быстрее других штабных мыслительниц находить эффективнейшее решение в любой критической ситуации, сама осознавала, что выбита из колеи сильнейшим нервным напряжением, какое бывает у близких родственниц оперируемой больной, без мысли и действия ждущих, когда им сообщат о результатах операции. И причиной тому была принятая несколько часов назад радиограмма не в меру лаконичного содержания: «Эгида» сработала. Не могу управляться. Гаев».

А дальше – лишь автоматические позывные. Маячок. Пеленг показал, что капсула Гаева (в предположении, что это действительно она) движется с высокой скоростью мимо Луны на достаточно серьезном удалении от нее. Немедленно последовал приказ дежурному звену вылететь на перехват, топлива не жалеть и любой ценой доставить Гаева на базу. Минутой позже взлетел танкер-дозаправщик, а вскоре Присцилла, не выдержав, погнала следом свой личный корвет «Магдалену», способный принять капсулу в шлюз, а не тащить ее на внешних захватах. Если Гаеву нужна срочная помощь, пусть не говорят, что главнокомандующая не сделала все возможное, чтобы оказать ее.

Теперь оставалось только ждать, маясь от неизвестности.

Деликатно постучавшись, дежурная адъютантесса сунула в дверь нос, испросила разрешение войти. Что там у нее? Небось акт о списании еще одной «Жанны д'Арк», что гробанулась вчера при посадке? Да, так и есть. На Земле чрезмерно уповают на новейшую технику, закрывая глаза на ее конструктивные недочеты, с которыми капсула не капсула, а летающий гроб. Нет, годика этак через два доработок, испытаний и снова доработок злополучную «Жанну», наверное, можно было бы использовать по назначению, но пока лучшее ей применение – дистанционно управляемая ложная цель.

А за результат спросят с главнокомандующей. «Мы же для вас ничего не жалели!» Возопят хором. Последнее, мол, отдавали любимому космофлоту!

Нет, не возопят. В случае поражения некому будет вопить.

– Положите вот сюда. Я потом подпишу.

Изящно изогнувшись над столом, адъютантесса пополнила кипу бумаг.

– Принести вам кофе, мэм?

– Нет. Диетический кефир.

– Сию секунду, мэм.

Кефир, как назло, оказался ледяным, прямо из холодильника. Отпив глоток, Присцилла почувствовала, что лучше было бы попросить принести крепкого горячего чаю пополам с коньяком или ромом. Плевать на желудок. И на печень тоже плевать. У главнокомандующих не бывает ливера, все это дилетантские разговоры. У главнокомандующих бывают только мозги, ответственные за анализ обстановки и принятие решений.

В каком смысле сработала «Эгида»? Операция удалась? Полностью или в какой-то ее части? Эксмен-уникум Гаев имел задание прорваться на борт чужого корабля, вступить в контакт с его командой и, действуя по обстоятельствам, либо склонить чужаков к переговорам с землянами, либо попытаться уничтожить комманду. Первый вариант был предпочтительнее во всех смыслах. У чужаков далеко не один корабль. До сих пор не вполне понятны мотивы их действий. Переговоры, даже унизительные, всегда лучше тотального уничтожения.

Ради этого заранее списывалась со счетов Четвертая эскадра – почти двадцать процентов боевых средств космофлота, имевшихся на тот момент в наличии. Как ни удивительно, двадцать семь капсул Четвертой эскадры сумели дотянуть до базы на Церере как раз накануне второго масштабного сражения, и пилоты-эксмены приняли в нем участие. Трое уцелевших в той жуткой бойне, подвергнутые более тщательному допросу, нежели остальные, подтвердили главное: под прикрытием эскадры Гаев подобрался вплотную к чужаку, крикнул в эфир: «Иду», после чего его капсула более не маневрировала. По-видимому, Гаев сумел-таки телепортировать на борт чужака, явив собой абордажную команду из одного человека. Во всяком случае, из такой возможности следовало исходить в практических расчетах, поскольку предположение о том, что Гаев навсегда канул в Вязкий мир, не вело ни к чему, кроме констатации поражения с чувствительными, а главное, напрасными потерями.

Дальнейшее осталось загадкой. Судя по плачевным результатам побоища у Цереры, Гаев все-таки сгинул, ничего не добившись, а чужаки ни в малейшей степени не изменили своей тактики. Да и зачем им что-то менять? Пока людям не удается уничтожить ни одного чужого корабля, старая тактика себя оправдывает и барьер тотального уничтожения все ближе подбирается к Земле…

Чужаки начхали на цивилизованность землян. Гаев мог попасть к ним в лапы, они исследовали его и, вероятно, пришли к одному из двух умозаключений: либо пленник недостаточно разумен и с породившей его цивилизацией можно не церемониться, либо земляне суть конкуренты и как таковые тоже подлежат истреблению. Что в лоб, что по лбу.

Кое-кто из штабных открыто заявлял, что замысел «Эгиды» был порочен изначально: для контакта с чужаками следовало подобрать не эксмена, а человека, ибо ставилась цель убедить, а не устрашить; эксменов же стоило использовать лишь в качестве пилотов капсул, задействованных в отвлекающей фазе операции и все равно обреченных.

Среди попыток подкопаться под главнокомандующую эта была не первая и наверняка не последняя. Присцилла О'Нил и не думала скрывать, что идея «Эгиды» принадлежала ей, как и приказ набрать и обучить пилотов-эксменов. Перед лицом тотального уничтожения все равны: и господа, и слуги. Всякой живой твари присущ инстинкт самосохранения, всем нужна Земля, а значит, среди тех и других всегда можно найти желающих драться за жизнь – неважно какую.

Кстати сказать, в бою у Цереры эксмены в целом вели себя достойно – быть может, потому что были выделены в отдельную группу и получили свой участок боя. Конечно, Присцилла не собиралась смешивать подразделения – до такого шага додумалась бы только идиотка. И все же был документально зафиксирован по меньшей мере один случай, когда эксмен рискнул собой, чтобы прикрыть отход растрепанных остатков чужой для него эскадрильи с пилотами-людьми.

Чужой ли? Чужие становятся своими, когда на тебя и на них прет нечто стократ более чужое, то-то и оно.