Но Гаев в качестве ключевой фигуры «Эгиды»? В свое время главнокомандующая ничуть не сомневалась в правильности своего выбора. Пусть идеология сколько угодно вбивает в обывательские головы тезис о том, что эксмены врожденно тупы и порочны – Присцилла знала, что это не так. Порочны – может быть. Тупы – наверняка, если взять взрослых, и точно нет, если исследовать детей, еще не подвергавшихся школьному образованию. Более того, если целенаправленно искать отклонения от нормы в обе стороны и собирать статистику, то и тут, и там, эксменов окажется больше, чем людей! Больше кретинов, но больше и незаурядных умов. Глупо не использовать ценные кадры, а в критической ситуации – преступно. Человек, получеловек, совсем не человек – плевать, лишь бы шло дело. А у них там ценные головы и золотые руки заняты прокладкой, видите ли, Байкало-Камчатской магистрали в качестве простых рабочих. Валить лес и кормить гнус способны и дебилы!

Теперь даже в самую тупую управленческую башку не могла забраться мысль, будто в космосе можно обойтись без эксменов. Зато пятнадцать-двадцать лет назад за эту идею приходилось драться, отбивая идеологические нападки и упирая прежде всего на то, что тяжелые, опасные и, главное, не очень квалифицированные работы есть везде, и космос тут не исключение.

Да, она всегда требовала от Земли как можно больше обученных эксменов. Ей были нужны базы на спутниках и астероидах, марсианские поселки, кстати, так и не достроенные, исследовательские корабли, космическая инфраструктура. Она мечтала о выносе за пределы Земли любого производства, хоть чуть-чуть загрязняющего природу. Она всю жизнь воевала за свою мечту. Из палок, которые ставили ей в колеса, можно было бы выстроить забор от Земли до Луны. Лет десять назад начались кое-какие подвижки – ничтожные в сравнении с тем, о чем она мечтала, но все же будущее рисовалось в сравнительно радужном свете.

Еще ничего не изменилось восемь лет назад, когда в поясе Койпера начали гибнуть автоматические станции дальней разведки, ненадолго обогащая созвездия Геркулеса и Лиры новыми звездами, когда стало ясно, что на Землю надвигается нечно страшное, когда впервые прозвучало слово «барьер». А шесть лет назад изменилось сразу многое.

Во-первых, на космос стали отпускать больше средств, сразу в разы больше, причем было трудно понять, из каких загашников взялись эти деньги – во всяком случае, Верховная Ассамблея поначалу о них ведать не ведала. Во-вторых, о мирном космосе было приказано забыть и в спешном порядке наращивать «военное присутствие», как выражались в стародавние безумные эпохи. В-третьих, Присциллу О'Нил заставили получить полузаочное военное образование, поскольку лучшей кандидатурой для управления всем и вся в милитаризуемом Внеземелье, нежели та, что являлась руководителем де-факто, правительство не располагало. В-четвертых, ее назначили главнокомандующей новым – и теперь главным – родом войск.

И вот тогда она затребовала сразу тысячи квалифицированных работников преимущественно ущербного пола и получила требуемое. Она бомбардировала правительство требованиями радикально перестроить промышленность, изменить систему образования, свирепо изничтожать ведомственный патриотизм, дать народу новые идеологические установки (тезисы прилагались) – и грозила подать в отставку, если ее требования не будут выполнены в срок и без возражений. Желая отбирать для себя лучшую молодежь, чего невозможно достичь без массового наплыва желающих, она финансировала из средств космофлота съемки художественных и научно-популярных лент о героике космоса и находила время лично редактировать сценарии. Она добилась права перемещать кадры по своему усмотрению, по ее настоянию был принят Устав, позволяющий главнокомандующей двигать нужных людей вверх через несколько ступеней – и она двигала нужных, не жалея для остальных щедрых премиальных. Девяносто девять процентов подчиненных души не чаяли в Присцилле О'Нил.

На свой страх и риск она начала формирование эскадрильи, а затем и эскадры, состоящей преимущественно из специально обученных эксменов-добровольцев. И она не считала, что совершила этим ошибку.

Зато так считали другие, имевшие возможность докладывать через голову главнокомандующей свое видение событий. Только ленивые не писали на нее доносов, обвиняя в подкопе под идеологию. К сожалению, многие командиры старшего и среднего звеньев были в этом заодно, а наиболее оголтелыми из них верховодила, вероятно, Иоланта Сивоконь. Генеральскую фронду в принципе можно было побороть, если уделить этой задаче достаточно времени, но данный товар у Присциллы О'Нил всегда был в жестком дефиците. Можно научиться делать десять дел одновременно, но в сутках все равно останется двадцать четыре часа и ни минутой больше.

Пока что счет между ней и доносчицами был равный. За несколько дней до начала «Эгиды» разразился бунт эксменов на Ананке, погибли люди. Правда, бОльшая часть пилотов не присоединилась к бунтовщикам и даже вступила с ними в бой, защищая не столько людей, сколько свое право остаться избранными, лучшими среди худших. Удивительно, но эксмены подавили бунт без посторонней помощи. И позднее они не подвели. Тим Гаев и вовсе оказался на высоте, проявив не только решительность и практическую сметку, но и качества политика. Во всяком случае, без него главнокомандующей было бы куда труднее сдержать праведный гнев генерал-поручика Сивоконь, настроенной исключительно на репрессии, и тем самым спасти «Эгиду».

Если бы та операция безусловно удалась, Присцилла О'Нил заработала бы одно очко в споре с Иолантой Сивоконь и ее подпевалами. Но итоги «Эгиды» остались неясными, а счет – ничейным. После Цереры позиция главнокомандующей, упорно продолжавшей делать ставку также и на эксменов, заметно упрочилась. И все снова рухнуло после недавнего бунта рабочих на Марсе, по размаху далеко превзошедшего события на Ананке. Большинство не было способно понять, какого же рожна хотели те рабочие. Ведь марсианские поселки должны были полыхнуть значительно позже Земли! Их продолжали строить в качестве последнего форпоста, никак не иначе.

Присцилла знала, чего хотели рабочие: настоящего дела и настоящей драки с чужаками! На Марсе взбунтовалась не серая тупая масса, не те, кто желал продлить свое прозябание на несколько лишних месяцев, исступленно цепляясь за каждый момент их никчемной жизни, – взбунтовались сильные и активные, которые, окажись они на Ананке, не бунтовали бы, а гасили бунт…

А ничего не поделаешь – пришлось карать. Железной, так сказать, рукой наводить порядок. Пришлось спустить с цепи Иоланту, а уж та расстаралась, сразу набрав очко. О «недальновидной и ошибочной» линии главнокомандующей заговорили в открытую. Присцилла знала: не пользуйся она таким авторитетом в низовых звеньях, не будь барьер столь пугающе близок, ее и без того непрочное положение, превзошло бы неустойчивостью куклу-неваляшку, поставленную на голову.

Но главным было даже не это. Главным было то, что радарный контакт с чужаком, нацеленным на Землю, прервался уже более десяти суток назад и до сих пор не был восстановлен. Автоматические буи, во множестве запущенные к самой границе барьера уничтожения, в большинстве своем исправно сканировали пространство, не обнаруживая перед собой ничего достойного внимания. Чужак просто исчез. Ни с того, ни с сего. Такое случалось и раньше, но никогда контакт с ним не терялся больше, чем на несколько часов. Сманеврировал ли чужак, резко сменив дислокацию, научился ли полностью поглощать все диапазоны электромагнитных волн, подействовал ли каким-то необъяснимым образом на буи, заставив их врать, – оставалось неясным. В штабе забыли, что такое сон. И вот теперь – сообщение от Гаева, что «Эгида» сработала!