и рыцарские замки в картинах, повествующих о древних временах, а сцены из Священного Писания населять людьми, одетыми подобно средневековым крестьянам и бюргерам. История двигалась, воспринимаясь современниками как неподвижная.

Представление об устойчивости и вечности жизненного уклада было иллюзией, которая в немалой мере порождалась относительной медленностью действительных перемен. Но эта иллюзия цементировала феодальное общество, в свою очередь замедляя его изменения.

Вопросы

1. Где было больше условий для развития техники — в Древнем Раме или в средневековой Европе, и чем объясняются эти различия?

2. Сравните римских рабов и колонов со средневековыми зависимыми крестьянами.

3. Какие цели преследовали деятели церкви, развивая теорию о тройственном делении общества на «молящихся», «сражающихся» и «трудящихся»?

4. Как сказано выше, на Руси крестьяне находились в рабской зависимости от своих господ. Можно ли в таком случае говорить о русском феодализме?

5. Рыцарский феод целиком передавался по наследству старшему сыну феодала. Чем объясняется то, что рыцари избегали дробления своих земельных владений?

ГЛАВА 4.2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРТА ЕВРОПЫ В XI—ХIII ВВ.

 Облик новой Европы

 После завершения Великих переселений народов в V—VI вв. и новой волны завоеваний и переселений в VIII—X вв. (норманнов, венгров, арабов) политическая карта Европы решительным образом изменилась: если Римская империя охватывала прежде всего страны, окружавшие Средиземное море, то теперь были намечены основные политические контуры всего континента, той Европы, которая существует и ныне. Мы уже можем говорить о таких странах, как Франция и Англия, Германия и Скандинавские страны, — можем о них говорить, но с рядом оговорок. И дело не столько в том, что пределы этих стран впоследствии не раз перекраивались, сколько в том, что самые эти страны представляли собой особые образования, не похожие на те, что мы ныне называем страной, народом или государством.

Франция

 Францией в то время именовали не всю ту территорию, которая ныне так называется, но лишь область вокруг Парижа, подчиненную власти короля. По мере того как расширялся королевский домен (территория, непосредственно подвластная королю как сеньору), росли пределы Франции. Но южная ее половина, которая в предшествующую эпоху испытала на себе сильное римское влияние, сохраняла свои особенности в культуре и языке, праве и обычаях на протяжении нескольких столетий и после ее подчинения королю Франции.

Германия

Германия... Но даже трудно утверждать, что Германия существовала в ту эпоху как некая целостность: Деление на франков, алеманнов, баваров, саксов, казалось бы, изжило себя в результате смешения народов и исчезновения древних племен. И вместе с тем у жителей Германии не сложилось сознания того, что они принадлежат к одному народу. У населения разных территорий и княжеств сохранялось представление о своей обособленности, их опять-таки разделяли диалекты немецкого языка, обычаи и недоверчивое, даже враждебное отношение к соседям. Представители одной области приписывали другим всяческие пороки: все они якобы лжецы и пьяницы, грубияны и вероломные люди. Сами они, разумеется, недостатков не имеют и обладают всеми доблестями!

Такое противоположное отношение к «своим» и «чужим» никого не удивит, ибо оно, к сожалению, не представляет собой черты, присущей только средневековым людям. Но вот вам и специфическая особенность средневекового сознания, пронизанного религиозными представлениями. Один немецкий проповедник XIII в. объяснял своим слушателям разницу между теми, кто живет в Верхней (т.е. Южной) Германии, и населением Нижней (т.е. Северной) Германии. И что же оказывается? Жители Нижней Германии, по его словам, — не просто люди, живущие в другой части страны и обладающие собственными наречием и обычаями, — это люди, которые проживают «внизу», т.е. в преисподней. Итак, согласно этой логике, те, кто не «наши», — вообще не люди, а демоны...

Раздробление Германии, точнее, отсутствие ее как единого целого на политической карте тогдашней Европы, усугублялось тем, что в ней не существовало политического центра, какими во Франции выступал Париж, а в Англии Лондон. То, что мы называем Германией, представляло собой совокупность обособленных княжеств, герцогств, графств. Над ними возвышалась фигура императора, который, однако, видел центр Священной империи не в Германии, а в Риме. Но римская политика германских императоров, гнавшая их в походы в Италию, послужила одной из главных причин ослабления их власти. То, что германские монархи XI—ХIII вв. упорно цеплялись за политический миф о Римской империи, принесло немало бед и им самим, и народам Германией и, особенно, Италии.

Италия

 Ибо эта попытка превратить миф о Римской империи в реальность — попытка, обреченная на провал, но в высшей степени показательная для средневекового сознания, обращенного преимущественно в прошлое, — послужила препятствием для объединения самой Италии. На севере Апеннинского полуострова хозяйничали немцы, а центральная часть ее, Рим и примыкавшая к нему Папская область, была подчинена папе. Объединение Италии оказалось невозможным вплоть до второй половины XIX столетия.

Территориальное государство или государство вассалов

 Средневековые королевства и княжества отличались от государств Нового времени и в том отношении, что у них не было четких границ, которые можно было бы обозначить на географической карте. Да, кстати сказать, и карты в тот период представляли собой нечто особенное. Европа была еще слабо известна самим европейцам. Те ее контуры, какие мы находим на картах ХIII в., очень мало напоминают действительные очертания европейского континента, какие мы вид им на современной карте.

Но дело не в этом. Причина того, что границы средневекового государства трудно обозначить на карте, заключается в том, что государство вообще представляло собой не территорию, а личную власть короля, князя, герцога или другого сеньора, его верховенство над людьми. Его вассалы и подданные могли проживать в его владениях, но они могли находиться и вдали от них, в пределах страны, подчиненной другому властителю. Более того, человек, являвшийся вассалом одного сеньора, в то же время мог признавать власть и другого государя. Иными словами, в основе государства лежали не территориальные связи, а связи личные. Государство того периода — не страна, которая занимает определенную территорию и окружена границами, — государство представляло собой возглавляемый монархом (королем, князем) союз вассалов, связанных с ним узами личной службы и верности. Конечно, простые, неблагородные подданные, прежде всего крестьяне, были в зависимости от своих господ — рыцарей и, следовательно, входили в состав того государства, главе которого служили их господа. Такая система общественных и политических связей создавала территориальную пестроту, поскольку один и тот же господин имел вассалов и подданных в разных странах и в различных областях одной страны. Знатный род Плантагенетов имел обширные владения во Франции и вместе с тем занимал английский