Да, пожалуй, русичка заслуживала благодарности. Первый урок сдержанности, первый урок манипуляции… да и многие другие первые уроки… Но все-таки к синему цвету у Аристарха Петровича отношение до сих пор было… сложное.

* * *

Лика Бабич сразу сообщила с расстроенной гримаской, что в тот злополучный вечер ничего толком не заметила. Но — и это могло оказаться гораздо более полезным — она была одноклассницей Софи и Николь, хотя и только два предвыпускных года:

— Ой, ну меня мамуля сперва в Англию отправила, ну в частную школу, но там все строем ходят, отбой в девять вечера, ужас, в общем, лучше тут. Да и дорого там, было бы уж за что платить, а то… И зовите меня просто Лика. И лучше на «ты», а то как-то фу… — она передернула узкими плечиками. — Я все-все-все расскажу, только спрашивайте.

Арине сразу стало ясно, почему Карасик ничего от этой тараторки не добился. Лика беспрерывно посмеивалась, постреливала глазками, охорашивалась и — щебетала. Без умолку, перескакивая с одного на другое — щебетала, щебетала и щебетала. Извлечь из этого треска хоть какие-то рациональные зерна было не так-то легко. Бедный Карасик! Он, небось, уже через минуту начал мечтать, как от такой «свидетельницы» избавиться.

— Мне в Берлине больше понравилось, — тараторила девушка. — Там вообще круто было — с подсветкой, с эффектами всякими, идешь, а картина перед тобой из темноты появляется. Но тут тоже ничего так сделали, и директор душка такой, только охал, что люди пришли картины смотреть, а тут кошмар этот, пришлось все сдвигать, через неделю или через две, кажется, он сам первых посетителей водил, ну чтоб не…

— В Берлине — что? — Арине показалось, что трескотня Лики потеряла и те немногие крупицы смысла, что в ней виделись поначалу.

— Да Сонькина же выставка, я ж говорю. А, не сказала? Ну меня мамуля когда берет с собой куда-нибудь туда, непременно культурную программу, и не то чтоб колизеи и лувры, а что-нибудь этакое, что сейчас в тренде. Очень ее грело, что я с такой знаменитостью в одном классе сижу. Сидела то есть. Смешно.

— Что смешно? Что Софи — знаменитость? Она вам не нравилась?

— Не, с чего вы взяли? Нормальная девчонка, не какая-нибудь… Ну скучная, конечно, — Лика сморщила носик. — Молчит и улыбается, улыбается и молчит. И как чуть — сразу блокнотик из кармана и давай там чего-то малевать. Учителя, ясный перец, от нее балдели.

— А от Николь, значит, не балдели?

— Да ну, скажете тоже! — она расхохоталась. — Никки на учителей наплевать было. Знаете, как она от своих охранников сбегала? Гениально просто. Раз — и нет ее, они только глазами хлопают. Каждый раз что-нибудь придумывала, и давай в клуб какой-нибудь. Или просто так шлялась. А то, знаете, шляться, когда за тобой два лба топают, невелико веселье. Вот ей и приходилось изворачиваться. Она всегда была без тормозов, а в последний год вообще странная… Ну после… — девушка поморщилась, подвигала бровями. — После того случая…

— Какого случая? — Арина слегка удивилась: в материалах дела не упоминалось ничего, что подходило бы под это определение. Должно быть, школьная какая-то история. Но почему бы не послушать.

— Ну… — Лика поводила плечиками, наморщила аккуратно выведенные бровки. — Когда ее… ну когда она пропала.

— Пропала? Погоди-погоди… — насторожилась Арина. — Ты сперва сказала «когда ее», потом «когда она пропала». Ты хотела сказать, что Николь похищали?

Вдобавок к дерганью плечиками собеседница изобразила скептическую гримаску:

— Ну… она так говорила.

— Она так говорила, — повторила Арина. — То есть вы, одноклассники и друзья ей не поверили? Потому что одно дело — сочинить, что тебя королева Англии на завтрак приглашала, а похищение — это все-таки серьезно.

— Да нет, ну… — Лика ненадолго задумалась. — Поверили, конечно. Она ж действительно пропала, и надолго. Ее потом с какими-то репетиторами натаскивали — хотя Никки всегда на оценки наплевать было, — в школе тогда новый компьютерный класс оборудовали, небось, папаша забашлял, чтоб дочку до аттестата дотянули. Так-то особых друзей у нее никогда не было, но папаше наверняка хотелось, чтоб она вместе со всеми закончила. Только я сразу подумала, что про похищение она, может, и сочиняла. Может, догулялась просто, а аборт поздно уже делать было. Вот ее и сплавили куда-то, пока не… ну, вы понимаете?

Арина вздохнула:

— Более-менее.

— Ой, а че такого? Вы прям как моя прабабка — всю плешь мне проела, что девушка должна гордой быть. Ну или скромной, короче, всем должна. И главное — для жениха себя сберечь. Должна, подумаешь! Кому я должен, всем прощаю, правильно говорят. Не, не подумайте, что у нас прям в школе рожали, все ж не дуры, про безопасный секс везде ж трындят, наслушались.

— Так что там с бойфрендами у Софи и Николь было? Чтобы, как ты выражаешься, догуляться, без мальчика не обойдешься. Или без мальчиков…

Лика хихикнула:

— Ну да, эт точно! Ну… Софи вообще в этом смысле двинутая была, с одним перцем больше года обжималась. Любо-овь типа!

— И что с этой любовью потом стало?

— Ну че стало, родители в Канаду увезли. Или в Аргентину, что ли. Куда-то за океан, короче. Ну Софи поплакала и давай сублимировать. Картинки из нее так и сыпались. Ой, вспомнила! Не про любовь-морковь, а так. Придурок с фотиком за Сонькой таскался! Только это давно было.

— Насколько давно?

— Да сто лет уже прошло. Возле школы все дожидался. И щелкал, как заведенный, ну вот уставит фотоаппарат и давай. Но это ж беспонтово, вы ж понимаете, ему, кажись, охрана быстро объяснила, что так делать нехорошо. Ну он и свалил. А может, не охрана, может, самому надоело. Да, знаете, наверное… По-моему, их тогда так сурово еще не пасли, это уж после как Никки исчезла, там все жестко стало: папина машина, охранники сопровождают прям до школьного крыльца, а потом там же встречают. А вот поначалу вроде попроще было. Ну подвозили, конечно, но не так чтоб прямо конвой. Так что не знаю, может, этого придурка и не охрана спугнула. Сам куда-то делся.

— Так, может, это просто репортер какой-нибудь? Софи ведь рано известность приобрела, еще в школе.

— Да ну! — фыркнула девушка. — Что я, папараццей не знаю! Точняк нет. Обтерханный такой, робкий, все за угол жался.

Честное слово, она так и сказала — «папараццей». Арина едва сдержалась, чтоб тоже не хихикнуть:

— И долго, как ты выражаешься, таскался?

— Да я не помню уже. Может, неделю, может, месяц. Да у Соньки тогда любовь же вовсю пылала, ну с этим, который в Канаду свалил, не помню, как его звали, не то Вадик, не то Максик, что-то в этом роде, а ей тогда вообще на всех по фигу было. А уж Никки тем более на такого психа не клюнула бы.

— Погоди. При чем тут Николь? Этот, как ты называешь, придурок что, обеих поджидал?

— Да черт его знает! Их же вместе привозили, вместе увозили, то есть когда Никки не свинчивала куда-нибудь на сторону, а на кого он фотиком целился, я откуда знаю. Может, вообще на обеих. Но Никки на такого точно не клюнула бы, это сто пудов.