— Вы приезжая? — Алекс не узнает свой голос. — Здесь вы точно никогда не бывали, я бы запомнил.

— Неважно. У вас неплохо готовят, надо отдать должное вашему повару. Скажите, Алекс, вам нравится то, что вы делаете?

— Да, вполне. Собственно, у меня был не очень большой выбор: продолжать тратить свою жизнь на армию, прогнившую и нищую, или попробовать начать все с чистого листа.

— Вот как? Так вы военный?

— Был им, это правда. Закончил военное училище и десять лет мотался по гарнизонам. А когда исполнился тридцатник, оглянулся — что я видел? Полигоны, учения, казармы, офицерское общежитие. Ни семьи, ни материального благополучия, а жизнь-то проходит. Я подал в отставку.

— И устроились сюда?

— Нет. Сначала пробовал работать на государство. Меня взяли начальником охраны на один завод. Но где-то за границей кто-то продал по демпинговым ценам точно такую же продукцию — и завод умер насильственной смертью. Я работал сторожем, таксистом, многое перепробовал, потом случайно встретил бывшего однокурсника, которого в свое время отчислили из училища за нарушения дисциплины, а у него вот этот клуб. И уже три года я здесь.

— Не жалеете об армии?

— Нет. Потому что, только выйдя в отставку, понял, что годы пропали без пользы. Я обнаружил, что есть спокойные выходные, красивая одежда, вкусная еда, интересные люди и очаровательные девушки. А раньше я мотался по маневрам и ничего этого не замечал.

— Вам повезло. Вы могли найти все вышеперечисленное лет эдак в пятьдесят.

— Вот именно. Мне повезло. Потому что сегодня я встретил вас.

Его ладонь накрыла тонкие пальцы Даны.

— Вы считаете, что я тороплю события? — Алекс вглядывается в ее лицо. — Вы думаете, что я нахал?

— Я не знаю, что думать. Впрочем, мне уже пора. Пусть подадут счет.

— Нет. — Алекс умоляюще смотрит на Дану. — Я хотел угостить вас. Здесь есть бассейн, если хотите…

— В другой раз.

Дана поднимается. Она разыгрывает эту партию четко и хладнокровно. Все идет так, как она запланировала.

— А он будет, этот другой раз?

— Почему бы и нет? Мне здесь нравится.

— Если вы не на машине, я подвезу вас.

— Это лишнее.

Они поднимаются по лестнице. Алекс провожает ее до выхода, подает куртку.

— Когда я вас опять увижу?

— Думаю, на днях как-нибудь.

— Возьмите, пожалуйста, мою визитку. У вас есть телефон? Я позвоню.

— Думаю, это неудачная идея.

— Но вы придете?

— Вполне возможно. Благодарю за ужин.

Дана выходит в осеннюю ночь. Неоновая вывеска клуба переливается красными и желтыми огнями. Она хочет поскорее добраться до своего убежища, расслабиться и уснуть. Но идти далеко. Впрочем, это не страшно.

«Если бы ты знала, на что я трачу твои деньги, Дашута! — Дана злорадно усмехается своим мыслям. — Впрочем, я уверена, что ты знаешь и кусаешь себя за задницу, сидя в адском котле. Скажу тебе как мертвая мертвой, деньги — еще не все в этой жизни».

Перед глазами снова встает Аннушка — в розовом шелковом платье, с букетом белых роз. Маленькая принцесса с длинными льняными локонами, пахнущими птенчиком. Ее девочка, ее дитя. Дана сжимает кулаки. Злость закипает в душе.

«А этот ублюдок сейчас небось у очередной девки. Убил мою малышку, убил Лидию, убил и меня заодно — и все ему нипочем. Ладно, сволочь, попомнишь ты Данку».

Она входит в квартиру. Там тихо, пахнет чем-то чужим, и тоска снова выплескивается из глаз. Ей одиноко и страшно.

«Стасик, как же так случилось? Смотри, все рухнуло, вас больше нет. И меня — нет. Что мне делать, любимый? Как мне не хватает тебя! Ты бы посадил меня к себе на колени, обнял и что-нибудь утешительное сказал бы, я знаю. Стасик, я сама себя боюсь, слышишь? Но я должна это сделать. Потому что больше некому».

Красный рубец на ладони немного саднит. Дана смотрит в окно, в ночь. Ей хочется услышать чей-нибудь голос, но звонить некому. Пусть все поскорее забудут о ней. Потому что ее больше нет.

Дана проснулась в полдень. Она привыкла к тому, что ей теперь ничего не снится. Она даже рада этому. Не знать, не думать, не вспоминать, как родилась Аннушка и как смеялась беззубым ротиком, как прыгала в бегунках, как постоянно находила помаду и духи и любила наряжаться в бархатные и атласные платьица, как иногда сердилась и дулась, и рисовала, склонив набок головку. Аннушка. Анюта. Ее ребенок. Не помнить, забыть. В противном случае жизнь станет непосильной ношей даже для мертвой. Пусть ей ничего не снится. Маленький детеныш, убитый просто так.

Дана выходит за едой и газетами, возвращается с полным пакетом. Этого хватит надолго. Она рассовывает продукты по полкам холодильника и берется за газеты. В глаза бросается заголовок: «Кандидат в депутаты городской Думы Сергей Градский посетил детский дом». Золотистые глаза Кошки проглядывают сквозь ее зрачки. Она рассматривает холеное лицо своей жертвы. Ему только пятьдесят. Выглядит моложе, лицо породистое, с правильными чертами. Все знают, что он вдовец, но мало кто знает, что овдовел он почти тридцать лет назад. А не женился вновь потому, что не в состоянии пропустить ни одной юбки. У парня сдвиг на почве секса.

Дана читает его речь. Кто-то умный написал это за него. Высокие слова и прагматичные рассуждения крепкого хозяйственника и дальновидного политика. Дана бросает газету на пол. Она не верит ни одному его слову. Она знает только одно: этот человек — маньяк, убивающий женщин и детей, его надо остановить.

Дана просматривает остальные газеты. Ничего интересного. Она ложится на кровать и смотрит в потолок. Она умеет вот так ни о чем не думать, просто отключившись от жизни. Это не больно. Дана учится жить мертвой, и у нее начинает получаться. Кошка в ее душе изготовилась к прыжку. Она тоже умеет ждать.

«Мэрилин» все так же освещен. Дана хочет заплатить за вход, протягивает купюру, но мускулистый парень, вглядевшись в ее лицо, отводит Данину руку и отступает в сторону:

— Прошу вас, проходите.

Она оставляет плащ в гардеробе и проходит в зал. Красивый стриптизер отрабатывает свою зарплату с лихвой. Девица с блестящими от возбуждения глазами уже взобралась на подиум и запустила руку в его плавки. Дана брезгливо морщится. Маленький рыжий засранец был прав, это извращение — лезть в плавки абсолютно незнакомому парню. Мало ли какие у него болезни.

— Вы пришли. — Алекс ждал ее, Дана отмечает это и мысленно улыбается. — Я рад вас видеть. Столик заказан, будете ужинать?

— Пожалуй, да. Здесь слишком накалилась атмосфера.

Она чувствует исходящие от него волны желания, но лицо ее остается невозмутимым и только в глубине зеленых глаз таится торжество.