Она понятия не имела, что с ним делать, зато Тайни сразу насторожился.

Он всегда считал, что имеет особое право на костный мозг, и мигом бросился к своему любимому лакомству, но в ту же минуту за ним погнался Биг-Бой — он ни за что не хотел пропускать такое развлечение.

Они вцепились в шкуру и, свирепо рыча, дергали ее в разные стороны, разбрасывая мозг, пока Тайни наконец не прошествовал триумфальным маршем с большим куском шкуры, а Биг-Бой унес крохотный кусочек — все, что ему досталось. Этот кусочек он утопил в миске с молоком и уселся рядом охранять свою добычу; потом ему стало скучно, он вылакал все молоко и ушел. Тайни тут же сцапал кусочек шкуры и проглотил. Я не могла глаз отвести от наших малышей, так что потеряла всякое представление о времени и засиделась возле них до самой темноты, когда ничего уже не было видно и пришлось уйти домой.

На следующий день рано утром Бен выехал в Найроби, а мы с Локалем нашли гепардов на каменистой гряде примерно в миле от управления заповедника, неподалеку от того места, где расстались с ними накануне.

Мы накормили всех троих, и они отправились к тенистой акации, чтобы подремать в полуденную жару. Я уже знала, что немного попозже они с удовольствием съедят и добавку, и поэтому пошла за ними, захватив остатки мяса. Я села совсем близко к гепардам и успела сделать множество фотографий.

Но вот снова у меня появилось ощущение, что на меня кто-то смотрит, и я стала разглядывать местность в бинокль, пока не заметила льва — он лежал в траве ярдах в ста от нас. Лев смотрел прямо на меня и не шевелился. Трава почти скрывала его, но, насколько я могла рассмотреть, он был так чудовищно худ, что выпирали ребра. Потом я заметила, что у льва под глазом, дюймов на пять ниже, торчит игла дикобраза. Я хорошо знаю, какую смертельную опасность таят в себе эти иглы для любого хищника, который не прочь полакомиться вкусным мясом дикобраза, и сразу поняла, что этот отощавший лев серьезно пострадал.

Должно быть, у него и в лапах полно игл, так что каждое движение причиняет зверю мучительную боль, если только он вообще в силах двигаться.

А наши гепарды совершенно не замечали этого соседства и преспокойно ели мясо. Как же мне заставить их уйти отсюда и не напугать при этом?

Я сделала знак Локалю подойти поближе ко мне — он еще не заметил льва.

Мы с ним устроились между львом и гепардами и наблюдали за их поведением. Наконец Тайни что-то заподозрил. Уставившись на льва, он вдруг с каким-то странным стонущим рычанием бросился прочь, а за ним понеслись Биг-Бой и Сомба. Я облегченно вздохнула: хорошо, что они сами заметили льва, мне совсем не хотелось нарочно пугать их, ведь разрушить установившуюся между нами хрупкую связь было так легко.

Я принялась звать льва, повторяя имена львов Джорджа — Бой и Сасва, но лев даже ухом не повел, хотя смотрел на меня, не отрываясь. Его поведение меня совершенно озадачило: невероятно, чтобы так вел себя любой лев — все равно, дикий или принадлежащий к прайду Джорджа.

Оставлять раненого льва в такой близости от управления заповедника было нельзя, и я послала Локаля в обход к нашей машине, а сама пошла в контору — до нее было около мили, — чтобы поговорить с директором.

Каково же было мое удивление, когда в кабинете директора я увидела Джорджа — они как раз обсуждали, что делать с Боем дальше. Выслушав мой рассказ, Джордж очень встревожился: три недели назад, когда Боя видели в последний раз в пяти милях отсюда, он сильно хромал, а с тех пор его не могли найти. Когда я сказала, что лев, как видно, ранен иглами дикобраза, директор заметил, что девяносто процентов львов, которых ему пришлось пристрелить, были искалечены таким образом. Из одной львицы он вытащил шестьдесят игл! Он всегда старается при малейшей возможности спасти жизнь несчастным животным и этому льву тоже попытается помочь, но все же возьмет с собой крупнокалиберную винтовку на тот случай, если наша помощь подоспеет слишком поздно…

Мы поехали к акации — лев оставался на том же месте. Но как только директор вышел из машины, лев заворчал и проковылял несколько ярдов до куста, стараясь спрятаться подальше. Теперь мы увидели, что его правая передняя лапа невероятно распухла, рядом с ней особенно жутко выглядели выпирающие позвонки и тазовые кости; мы видели, что несчастный зверь почти подыхает с голоду. Джордж тихонько подвел машину поближе. Чуть погодя он вышел, налил воды в старый стальной шлем — эта не поддающаяся никаким зубам поилка служила еще Эльсе — и протянул воду льву. Дверь лендровера оставалась открытой. Не успели мы и глазом моргнуть, как лев забрался в кабину и растянулся на сиденье.

Джордж налил ему еще воды, выманил обратно и помог улечься рядом со знакомой поилкой. Потом он выдернул иглу и вернулся к нам. Держа в руке иглу, Джордж произнес одно только слово: «Бой». Я очень хорошо знала, о чем думают Джордж и директор, хотя оба они молчали. После того как Бой напал на сынишку директора, тот, отбросив в сторону все свои личные чувства, все же разрешил оставить Боя в заповеднике, но если ему случалось встретить Боя поблизости от управления, он всегда отгонял его взрывами небольших шашек. И вот теперь представилась реальная возможность покончить со львом, который причинил ему столько неприятностей. Молчание затянулось. Потом директор заговорил — он был согласен помочь Бою. Он сказал, что радирует в Найроби, вызовет ветеринара — пусть впрыснет Бою снотворное и поставит диагноз. Я отправилась в лагерь за мясом и сульфатиазолом, а Джордж остался рядом с Боем.

Когда я вернулась, директор уже успел узнать, что врач сможет прилететь только на следующий день. Но оставлять Боя было нельзя, он стал бы легкой добычей для хищников, и поэтому Джордж решил дежурить около него всю ночь. Он поехал за необходимыми вещами, а я пока охраняла Боя. За последние годы мы почти не виделись, и все же Бой признал во мне друга и разрешил сидеть в нескольких ярдах от него. Он глядел на меня немигающими глазами — все это утро он не сводил с меня глаз, но я видела, что он мне доверяет.

Животные гораздо лучше, чем мы, люди, чувствуют, как относятся к ним другие существа, и никогда не ошибаются; только людям можно заморочить голову словами. Я искренне удивлялась, когда первый ветеринар в приюте для животных каждый день задавал мне вопрос: неужели Пиппа еще не укусила меня? Я видела его удивление, когда рассказывала, что Пиппа всегда лижет мне руки и неизменно мурлыкает во время лечения, А ведь нередко мои перевязки причиняли ей боль, но она знала, что я хочу помочь, и не просто терпела, а еще и благодарила меня. Вот и сегодня Бой с таким же доверием отнесся к Джорджу — позволил ему выдернуть иглу и потрогать распухшую лапу. Других игл Джорджу найти не удалось, но он считал, что они могли впиться очень глубоко и из-за них лапа так раздулась.

Сидя рядом с Боем, я думала о том, какая невероятная цепь совпадений привела меня сюда. Вначале мы в течение сорока шести дней искали наших гепардов, чтобы успеть найти их до начала дождей — тогда уж идти по следу станет почти невозможно. Потом у Бена разболелось колено, нам пришлось ехать за бензином в управление заповедника — и это было в то самое утро, когда поблизости видели наших гепардов.