ноги не слушаются. (Садится на стул.)

Ф р и д р и х. Вам удобно?

Ц и т е н. Я сижу там, куда посадил меня великий Фридрих. (Приподнимается.) Виват. (Снова падает на сиденье.)

Ф р и д р и х. Господа генералы.

Ц и т е н. Благодарю вас за этот стул, ваше величество.

Ф р и д р и х (начинает сначала). Господа генералы!

Ц и т е н. Я благодарю вас за этот стул почета, ваше величество. Незабываемый день.

Ш т у т т е р х е й м. Ужасно, когда человек не замечает, что его время прошло.

Ф р и д р и х. Прошу вашего сугубого внимания. (Принцу Генриху.) Изложите диспозицию, принц.

Г е н р и х. Да ведь у меня ее еще нет.

Ф р и д р и х. Правда? Ну так я ее дам. (Дает.) Прошу вас, не вникайте слишком глубоко. Читайте.

Г е н р и х. Господа генералы. План маневров, разработанный его королевским величеством, в своих основных моментах выглядит следующим образом: «Должны быть образованы две армии, одна под командованием его королевского высочества принца Генриха, другая — под моим (следовательно, под командованием его королевского величества). Первая армия возьмет направление через Саксонию на Богемию… (Ошеломленно.) Причем подразделение в пятнадцать тысяч человек останется под Циттау для защиты от вражеских нападений Лаузица и, в конечном счете, города Берлина». (Хватается за сердце.) Я так полагаю, все это, конечно, теоретически. (Бормочет.) «Вторая армия выдвигается в Силезию через Гульчин на Вайскирхен и Прерау».

Ф р и д р и х. Принц, обычно вы читаете лучше.

Г е н р и х. Я позволю себе… (Хватается за сердце, громко.) Разумеется, все это только теоретически. «Армия, которая встретится с основной военной силой Австрии, должна некоторое время держать оборону, в то время как другая сможет действовать свободно, имея в качестве основной цели крепость Прагу…» (Вскакивает и кричит возбужденно.) Но это означает войну.

Г е н е р а л ы (испуганно). Война?

Г е н р и х. Сир. Во имя разума и гуманности… (Снова хватается за сердце.) Ах, у меня опять начинается приступ.

Ф р и д р и х. Господа. Я получил сведения о том, что мать моего светлейшего противника императрица Мария Терезия в этом году на пасху исповедовалась вдвое дольше, чем обычно. Мария Терезия — женщина набожная. В чем же ей пришлось исповедоваться столь долго? Я скажу вам: она перечисляла свои долги. Господа, мы выиграем эту войну.

Ш т у т т е р х е й м (выходя вперед). Ваше величество, если дело столь серьезно, позвольте несколько слов вашему верному Штуттерхейму. Повышение в должность генерал-майора обещано мне примерно восемь лет назад.

Ф р и д р и х. А!

Т р е ш о. Ваше величество, я прошу об увеличении разрешенного генералам багажа. Я не в состоянии обойтись тремя багажными колясками и двенадцатью ослами.

Ф р и д р и х (в бешенстве). Еще пожелания?

П о д г у р с к и й (с польским акцентом). Мое единственное желание, ваше величество, хорошо подраться.

Ф р и д р и х. И это говорят прусские генералы. (Подгурскому, которого он уже не слушал.) Стыдитесь, мсье.

П о д г у р с к и й. Я хотел выразиться, но у меня не вышло. Я сказал: я хочу умереть.

Ф р и д р и х. Ну так застрелитесь.

Подгурский, серьезно глядя на Фридриха, вынимает пистолет. Затем решительным шагом подходит к рампе и приставляет пистолет к виску. Через некоторое время он начинает чистить пистолет.

Ц и т е н. Да здравствует наш добрый, наш любимый, наш великий король! Мы все готовы пожертвовать ради него жизнью!

Ф р и д р и х. Не шумите так, генерал Цитен. Вас сюда не приглашали и вообще не звали.

Ц и т е н. Вы не получили моего письма?

Ф р и д р и х. Письма? Где письмо? Почему у меня нет письма генерала Цитена? Катт.

Катт беспомощно пожимает плечами.

(Сидя, Цитену.) О, прошу прощения, дорогой Цитен. Ваше письмо здесь, и де Катт говорит мне, что вы на нем сидите.

Ц и т е н (оглядывается, с трудом встает, снимает крышку и с торжествующим видом извлекает письмо). Вот оно. (Снова заглядывает в ночной горшок, соображает, в чем дело.) Очень удобно, какштуль. Хе-хе, посадили старого Цитена на какштуль. В этом много ума, много юмора. Но есть ли в этом бог? Шутка, а? (Засыпает.)

Фридрих и генералы смеются.

Ф р и д р и х (яростно). Канальи.

Тишина. Входит  М е л ь н и к  в черном праздничном платье: чулки с красивыми красными кожаными подвязками у колен, тонкая палка с резным набалдашником. Снимает шляпу. Зажимает шляпу между коленями, вешает палку за кожаную петлю на пуговицу сюртука, останавливается посредине зала.

Ты кто?

М е л ь н и к. Я мельник.

Ф р и д р и х. Ты честный человек?

М е л ь н и к (неуверенно). Я немец.

Ф р и д р и х. Ты — прямой человек?

Мельник выпрямляется.

Значит, не гнешься? (Генералам.) Кто любит своего короля, пусть решится выступить против него. (Мельнику.) Ну раз не гнешься, выкладывай, что там у тебя.

Мельник кланяется и шаркает ногой. При этом его шляпа падает. Он ловит шляпу, но падает сам, споткнувшись о палку.

Ф р и д р и х (генералам). Отправляйтесь в библиотеку и изучайте план кампании.

Все, кроме спящего Цитена, уходят, последним — П о д г у р с к и й, с пистолетом в руке. Он проходит мимо Фридриха, не отводя от него преданного взгляда.

Ты что делаешь?

М е л ь н и к (с трудом поднимается, зажимая шляпу между коленями). Я мельник.

Ф р и д р и х. А чего ты хочешь от меня?

М е л ь н и к. Милосердия. Господин советник Торнов закрыл мою собственную новую мельницу. Он сказал, что ваше величество ему велели.

Ф р и д р и х. Велел.

М е л ь н и к. Значит, у него приказ. (Хочет уйти.)

Ф р и д р и х. Хочешь протестовать?

М е л ь н и к. Как ваше величество прикажет.

Ф р и д р и х. Прикажу, вот забавно. Ну, протестуй.

Мельник наклоняется, пытаясь поймать шляпу, которая начинает выскальзывать.

Ну, протестуй, я приказываю.

Мельник готов упасть.

Да стой же.

М е л ь н и к. Я стою, ваше величество.

Ф р и д р и х. Слава богу, ты по крайней мере стоишь.

М е л ь н и к. Я, ваше величество, стою на платформе лояльной оппозиции.

Ф р и д р и х. Я очень рад, господин мельник. Ведь некоторые придерживаются того мнения, что я деспот.

М е л ь н и к. Совершенно верно.

Ф р и д р и х. Ага.

М е л ь н и к. Есть такие.

Ф р и д р и х. Они ставят мне в упрек, что я стал деспотом, но кто, как не они, превратили меня в деспота? У меня нет народа, а только подданные. Думаешь, я в этом виноват? Думаешь, один деспот может сделать подданными шесть миллионов человек? Однако шесть миллионов подданных вполне могут превратить одного человека в деспота. Эта двуногая бескрылая раса, которую почему-то принято называть разумной, произвела особенно жалкую породу в королевстве Пруссия. Нация, которую можно терпеть, только если глубоко ее презирать. Милейший! Дайте мне хоть одного римлянина, и я умру за республику. Если ты поймешь это, ты будешь знать, как вести себя в данном случае. Между мной и моим подданным возник конфликт, в котором правда либо на моей стороне…

М е л ь н и к. Так точно, ваше величество.

Ф р и д р и х. …либо нет. Ну так говори. Говори все, что вертится на языке, выкладывай все как на духу.

Мельник молчит.

Ну, так я скажу. У тебя есть мельница?

М е л ь н и к. Как вашему величеству будет благоугодно.

Ф р и д р и х. Что?

М е л ь н и к. Покорнейше прошу прощения, один бы сказал вам да, а другой — нет, мое же непредвзятое и неавторитетное мнение