– Но почему он так хотел здесь остаться?

Леона покачала головой.

– С ним что-то происходит, чего я не понимаю. Он провёл здесь больше часа, просто слоняясь по помещению.

– Он смотрел какие-нибудь книги?

Элизабет не могла и представить, что Родни Паутера может что-то заинтересовать в библиотеке, разве что журнал о компьютерных играх.

– Это-то и странно, – продолжала Леона, – он вообще не смотрел книги. Он просто ходил по первому этажу и совал нос во все щели. Можно подумать, что он ищет трещину в стене.

– Пару дней назад я видела, как он и его родители делали то же самое.

Элизабет постаралась вспомнить подробности того дня, когда она шпионила за Родни и его родителями, и те странные вещи, которые они говорили.

Стены библиотеки были почти полностью увешаны картинами в рамах, старинными фотографиями и объявлениями, которые развесили здесь много лет назад и сохранили в первозданном виде.

– А если он искал здесь, в библиотеке, ту самую потайную дверь? – спросила Элизабет.

– Да откуда этот негодяй может знать о ней?

Ответа у девочки не было, но этот факт только усиливал её желание всё прояснить.

– Ты знаешь, где был туннель, который потом разрушили?

Леона указала на дальнюю стену, ту самую, возле которой стояла дюжина шкафов. На стене висели тяжёлые полки, а оставшееся пространство загораживали картины.

– Прямо вон там, – сказала она.

– Что, если там до сих пор есть нечто такое, что он ищет?

– Не может быть. Во-первых, невозможно, чтобы он вообще об этом знал, а во-вторых, невозможно, чтобы там что-то было. Дверь заложили много лет назад, туннель разрушили.

Элизабет изучила стену, на которую указала библиотекарь. Зацепиться не за что.

– Но, Леона, Родни что-то искал!

– Посмотрим завтра, если он снова придёт, – предложила Леона, взглянув на часы. – Пора закрываться. Но почему ты сама пришла сейчас?

Леона заперла двери в библиотеку.

– Я просто хотела навестить и поприветствовать тебя.

– Чайку? Только недолго, а то я устала и хотела бы пойти спать.

После чашки чая в обществе Леоны и посещения портретной галереи, Элизабет зашла к Фредди, где он работал над камерой-обскурой. Они решили пойти поплавать. По дороге в бассейн друзья остановились в фойе, где мистер Веллингтон и мистер Рахпут трудились над паззлом.

– Как сегодня продвигается работа? – спросила Элизабет.

– Привет! – воскликнул жизнерадостный мистер Веллингтон. – Здесь всё отлично!

Мистер Рахпут медленно вздохнул, не поднимая головы.

– Приветствую, – тихо пробормотал он. – Прогресс обескураживающий. Куда там! Хотя для вас «Зимний дом» приготовил столько соблазнов – разных занятий, куда интереснее, чем собирать паззл с двумя пожилыми джентльменами. Осмелюсь заметить, что мы бы продвинулись значительно дальше, если бы вы уделяли нашей работе больше внимания. Наши усилия едва заметны, что порождает многие разочарования.

– Ой, оставьте, мистер Рахпут! – засмеялся мистер Веллингтон. – Девочка должна отдыхать и веселиться.

– Всё в порядке, – успокоила их Элизабет. – Мне нравится собирать паззл. Я точно помогу вам завтра. Просто с самого приезда я была всё время так занята!

Девочка подошла к столику с паззлом.

– О, вы много сделали! – воскликнула Элизабет, рассматривая здание монастыря на фоне суровых гор и ослепительно голубого неба. – Готова поспорить, ещё несколько приездов – и вы закончите паззл!

– Только с твоей помощью! – не унимался мистер Рахпут. – Этот паззл слишком сложен для того, чтобы собирать его вдвоём.

Мужчина покачал головой, выражая глубокое сожаление от того, что его не понимают.

– Мистер Рахпут, хватит! – воскликнул мистер Веллингтон. – Выше голову! Шагом марш! Будьте же мужчиной! Раз, два, три, четыре! Марш, марш, марш, марш! Sin – dex!

Мистер Веллингтон безжалостно подшучивал над своим другом. Элизабет и Фредди не могли удержаться от смеха, а мистер Веллингтон продолжал:

– Sin – dex! Sin – dex!

– По-вашему, это хорошая шутка, да, мистер Веллингтон? – нахмурился мистер Рахпут.

Его собеседник положил руку на свою лысую голову и захохотал.

– Что означает «sin, dex»? – спросил Фредди. – Я никогда раньше не слышал этих слов.

– Команды римских легионеров, – пояснил мистер Веллингтон.

– Я так понимаю, в школе вы латынь не изучаете, – съязвил мистер Рахпут. И, не дав Фредди или Элизабет ответить, продолжил: – Это означает «левой, правой, левой, правой».

– Сокращённо, – добавил мистер Веллингтон. – Левый – это sinister, а правый – это dexter.

Элизабет похолодела:

– Повторите, пожалуйста!

Она посмотрела на Фредди, и его выражение лица было зеркальным отражением её собственного, оба они испытывали глубокое потрясение.

– Это латынь, – продолжал мистер Веллингтон. – Латинское слово dexter означает правый, а латинское слово sinister – левый.

Элизабет повернулась вновь к мистеру Веллингтону и, не отдавая отчёта в том, что делает, положила руку на свой кулон.

Фредди, казалось, подпрыгивал от нетерпения:

– Я так и подумал! Элизабет, пойдём лучше в бассейн! – выпалил мальчик, и друзья, не сговариваясь, поспешили прочь.

– Разве бассейн не в той стороне? – крикнул им вдогонку мистер Веллингтон, но они уже скрылись за углом.

Не прошло и двух минут, как Фредди и Элизабет стояли над печатью «Зимнего дома», украшающей мраморный пол на пересечении четырёх коридоров.

– «Синистер в начале, в конце – у ворот», – процитировала надпись Элизабет. – Это как-то связано с левой стороной чего-то, но чего именно?

Она огляделась и даже подняла левую руку, словно предполагая, что это поможет ей найти то неизвестное, что она искала.

– Не знаю, – сказал Фредди, который с таким же вниманием разглядывал печать.

Следующие несколько минут они изучали каждый угол по очереди и громко произносили написанные слова и цифры.

– Если тебе интересно моё мнение, – Фредди повернулся к Элизабет и наклонил голову, чтобы по-прежнему видеть печать, – то я понимаю это так: что-то, не знаю что, начинается с левой стороны от чего-то и заканчивается в воротах. Но к чему ведёт это всё, не знаю.

Внезапно лёгкая дрожь знакомого ощущения пробежала по телу Элизабет. Она оглянулась, ожидая, что сейчас кто-то появится из-за угла, но никто не появился.

– Что с тобой? – Фредди заметил её волнение.