Эрскин кивнул.

– Барабанный язык. Но я никогда раньше не слышал, чтобы он произносил эти слова. Говорю тебе, брат, наши барабаны посылают предупреждение не из-за какой-то обычной опасности. Слушай!

Эрскину не было нужды поднимать руку, потому что Форс и так уловил другой звук раньше, чем его спутник заговорил. В ответ раздалось легкое постукивание, но оно было слабее, чем клановый сигнал, но было достаточно отчетливо.

И снова Эрскин прочел послание:

– Уран здесь... идет... – Это Уран-Быстрая Рука, вожак наших разведчиков. Он отправился на запад, а я отправился на север как можно дальше. И...

Его снова перебил легкий шум барабана разведчика.

– Балакан идет, Балакан идет. Теперь, – облизал губы Эрскин, остается только Норатон, который еще не ответил. Норатон и я, который не может ответить!

Но, хотя они довольно долго стояли и ждали, не последовало никакого другого ответа. Вместо этого, после некоторой паузы, снова раздался звук барабана клана, раскатываясь по бескрайним полям. Так, с некоторыми интервалами, продолжалось всю ночь.

Они остановились только на рассвете, чтобы поесть, и пошли дальше беглым шагом. Но теперь барабан молчал, и Форс счел эту тишину зловещей.

Он не задавал вопросов. Эрскин теперь был постоянно мрачен и чего-то ждал.

Он, казалось, совсем забыл о тех, кто бежал сейчас рядом с ним.

Чтобы передвигаться как можно быстрее, они выбрали одну из дорог Древних, которая шла в нужном им направлении. Когда она свернула в сторону, они снова двинулись по звериным тропам, перейдя вброд ручеек, который Люра перескочила одним прыжком. Теперь Форс увидел еще кое-что: кружившиеся в небе черные силуэты. Он посмотрел на них. Один из них отделился от остальных и спланировал на землю. Он вцепился в махавшую на ходу руку Эрскина.

– Птицы смерти! – Форс с трудом остановил южанина. Там, где пировали птицы смерти, всегда была беда

Они обнаружили впадину в поле. На истоптанной и запятнанной земле лежало то, что не было приятным зрелищем. Эрскин опустился на колено у мертвого тела, Люра рычала и бросалась на птиц-трупоедов, протестовавших против такого вмешательства громкими визгливыми криками.

– Он мертв – проткнут копьем!

– Давно? – спросил Форс.

– Может быть, даже этим утром. Ты знаком с такой работой? – Эрскин резким движением выдернул и поднял сломанное древко, кончавшееся окровавленным листообразным острием.

– Это сделано степняками. И это часть одной из их пик, а не копье. Но кто?..

Эрскин провел пучком травы по обезображенному лицу мертвеца.

– Норатон! – Он словно откусил звук, и зубы его лязгнули друг о друга. – Другой разведчик, тот, который не ответил на вызовы.

Эрскин вытер руки о траву, жестоко раня их и словно не замечая, к чему они прикасались. Лицо его окаменело.

– Когда племя высылает вперед разведчиков, эти разведчики клянутся на святынях. Они никому не должны показывать обнаженного меча, если враг не нападет на них первым. Если это возможно, мы приходим с миром. Норатон был мудрым человеком, и у него был спокойный и ровный характер. Этот бой был спровоцирован не им...

– Ваш народ движется, чтобы обосноваться на севере, – медленно размышлял Форс. – Степняки – люди с гордым сердцем и у них горячий характер. Они могут видеть в вашем приходе угрозу своему образу жизни они очень привязаны к старинным традициям и обычаям...

– Так, значит, они хватаются за меч для того, чтобы разрешить разногласия. Ну, если они этого хотят... Да будет так! – Эрскин выпрямился.

Форс вынул меч, разрезал им торф. Они молча работали вместе, пока не выкопали могилу. А потом над этой могилой они навалили холмик, чтобы защитить усопшего. На вершине его Эрскин глубоко вонзил длинный нож, найденный у Норатона, и тень его крестообразной рукоятки легла на развороченную землю.

Теперь они пробирались по миру, полному опасностей. Смерть сразила Норатона и та же самая смерть могла теперь встать между ними и племенем Эрскина. Они придерживались укрытий, снова жертвуя скоростью ради осторожности. Эрскин достал свое оружие из ремней и камней и приготовил его.

Их путешествию пришел конец, когда они обогнули небольшие руины и увидели перед собой огромное открытое поле. Чтобы воспользоваться прикрытием, видневшимся на его краях, нужно было свернуть далеко в сторону. Эрскин смело решил идти напрямик. Поскольку он спешил, Форс согласился с его решением. Но он был рад, что Люра бежала впереди, исследуя дорогу.

Трава и дикие злаки здесь были высотой им по пояс, и человек не мог бежать. Он бы запутался в растениях и упал. Форс подумал о змеях, и как раз в это время Эрскин упал, попав ногой в не замеченную им нору кролика.

Он быстро сел, слегка морщась и растирая лодыжку.

Горло у Форса перехватило. Из тени развалин к ним мчалась группа всадников, скача бешеным галопом. Острия пик перед ним образовали сверкающую стену.

Горец бросился на Эрскина, и они откатились как раз вовремя, чтобы не быть проткнутыми этими пиками с железными наконечниками. Копыта пронеслись так близко, что Форс с трудом мог поверить, что его кожа не задета. Когда он вскочил с мечом в руке, Эрскин поднялся. «Самое подходящее оружие против всадников», – мрачно подумал он.

Эрскин завертел над головой свое каменно-ременное оружие и повернулся, чтобы встретить врага. Набрав скорость, всадники ускакали слишком далеко, и не смогли быстро развернуть своих коней. Но они играли в эту игру и раньше. Они рассмеялись, образовывая круг, чтобы взять свои жертвы в кольцо.

Скача вперед, они смеялись и делали насмешливые жесты. Это придало Форсу решимости. Короток меч или нет, он прихватит с собой на тот свет по крайней мере одного из них. Всадники все мчались и мчались по кругу, заставляя свои жертвы поворачиваться к ним лицом с головокружительной быстротой.

Но Люра испортила весь этот так хорошо выверенный маневр. Она вылетела из травы и полоснула лапой, полной острых когтей, по гладкому боку одной из лошадей. Со страшным визгом боли и страха животное встало на дыбы и воспротивилось своему седоку. Лошадь пересилила и умчалась прочь, унося на себе своего хозяина.

Но остальные теперь были предупреждены, и когда Люра снова прыгнула вперед, она не только промахнулась, но и пострадала от удара нацеленной опытной рукой пики. Однако ее атака дала Эрскину шанс, в котором он так нуждался. Его каменное оружие запело в воздухе и с необычайной точностью обвилось вокруг горла одного из всадников с пикой. Тот с глухим стуком беспомощно упал в высокую траву.

Двое из восьми! И они не могли бежать, даже если бы круг был прорван.

Такая попытка только привела бы к смерти, подобной той, какая постигла Норатона, смерти от стали, пронзившей грудь и вышедшей из спины. Шестеро невредимых всадников перестали смеяться. Форс догадывался, что они теперь хотели сделать. Они поскачут на врага, совершенно уверенные в том, что тот не уйдет.