— Осторожнее со словами, Тамас!

Но принц уже не слышал Ивана, он отскочил назад и, метнувшись к стене с оружием, выхватил первую попавшуюся шпагу.

Иван не шелохнулся. Тогда Тамас выдернул вторую шпагу и бросил её Ивану.

— Защищайся, нечестивец!

Пока Иван рассматривал оружие, которое он и держал-то в руках впервые в жизни, Тамас свободной рукой выдернул из ножен обоюдоострый длинный кинжал, зловеще поблёскивающий в свете огня.

Иван даже не думал — что надо как-то готовиться к поединку, он так же расслабленно стоял, любуясь клинком, но когда принц сделал резкий яростный выпад в его сторону — неведомая сила молниеносно вскинула его руку со шпагой, и тело Тамаса тотчас оказалось пронизанным ею. Тамас замер, таким же ненавистным, но немного удивлённым взглядом посмотрел на Ивана и рухнул на холодный каменный пол.

* * *

Когда глаза Федота привыкли к темноте, он вдруг увидел одинокую сгорбленную фигуру в углу. Федот подошёл ближе и вгляделся: печальный старец в дорогом одеянии. Он сидел, слегка покачиваясь, и шёпотом причитал что-то, упоминая какое-то имя. Веки его были скорбно прикрыты и, со стороны казалось, что старик был сумасшедшим — так он был равнодушен к окружающим событиям.

В трюме пахло гнилью и сыростью. Тощие длиннохвостые крысы шныряли из угла в угол.

Федот присел рядом со стариком на полуистлевшую бухту каната.

«Агнессушка… Агнессушка, дочка моя… Моя Агнессушка…» — расслышал Федот.

— Агнесса?!!! — не сдержавшись, воскликнул Федот, — принцесса Агнесса?!

Он присел на одно колено перед стариком. Федот медленно начинал понимать — кто был рядом! Перед ним сидел сам Банифаций — отец принцессы, на которой так помешался его полоумный батюшка! Получалось, что некто взял в плен Агнессу, а Монарха бросили в трюм, как последнего оборванца. Тот грозный юноша в чёрном, приказавший и Федота бросить туда же — скорее всего и есть главарь этой шайки.

Старик замер и медленно открыл глаза. Он с минуту всматривался в лицо Федота, и лицо его начало преображаться. Он то хмурился, то удивлённо поднимал брови, то растягивал в своей густой бороде губы в какой-то нервозной улыбке.

— Принц Фердинанд?! — то ли с радостью, то ли с отчаяньем произнёс он.

Федот не стал разочаровывать старика. К тому же ему уже начинало нравиться это имя, которым его называют уже в третий раз.

— Да, Ваше величество!

— Вы тоже здесь?! О, этот Тамас!!!.. — внезапно Банифаций встал и нервно зашагал взад-вперёд по трюму, — если хоть один волосок упадёт с головы моей дочери — я лично четвертую его! Как?! Как я не смог разглядеть в этом чёрном отшельнике обычного заурядного злодея?! Ваше высочество, Фердинанд, дружочек, ладно я — пожилой человек, но Вы же не робкого десятка и наверняка прибыли сюда для нашей встречи не в одиночестве? Почему Вы позволили себя схватить?!

— Э-э-э… ну-у-у… — растерялся Федот, — я сражался, я убил то ли десять, то ли двадцать его людей, но силы были не равны, Ваше величество!

— Давайте придумаем, как нам отсюда выбраться!

— Нас спасут, обязательно, я просто уверен в этом! — неуверенно сказал Федот.

— Если только до этого нас не вздёрнут на рее, — печально добавил Банифаций.

Федот сжался, погладил пятернёй свою шею и похолодел от страха. Потому что в ту же секунду по ту сторону трюма послышалась возня и толкотня десятков ног.

«Нас идут казнить!» — заколотило Федота. Он спиной отполз в самый тёмный угол и вжался в стену.

Внезапно загремел тяжёлый засов, люк со скрипом распахнулся и в проёме показался знакомый силуэт.

— Федот!!! Ты здесь?!

— Нет таких! — ответил Банифаций.

— Мы свободны!!! — радостно закричал Федот, вскакивая и на, ещё дрожащих ногах, бросаясь к открытому люку. Люк находился высоковато, но рядом стояла большая бочка из-под пороха, и Федот стал карабкаться на неё.

— Что за неуважение к старшим по возрасту и сану?! — полушутя полусерьёзно воскликнул Банифаций, легко оттесняя Федота в сторону, — ну-ка, зятёк, помоги-ка взобраться!..

Он облокотился на плечо Федота и влез на бочку. Фигура, стоящая в проёме люка, подала ему руку. Банифаций радостно схватил её, одним махом живо выскочил на палубу, но буквально через пару секунд он с диким нечеловеческим криком рухнул обратно в трюм.

— Что случилось, Ваше величество?! — испуганно спросил Федот.

— Там… там… — показывая пальцем в просвет люка, прохрипел Банифаций, — там ещё один Фердинанд!

Глава двадцать пятая

В мире нет ничего более постоянного, чем непостоянство.

Джонатан Свифт

Перепуганные слуги и повара молча сидели в жаркой, задымленной кухне, прижавшись друг к другу. Когда Иван заглянул туда, они уставились на него, как на чудовище о трёх головах.

— Да ладно вам, братцы! — засмеялся Иван, — не такой уж я и страшный! А не покажете случайно — где принцесса сидит?!

Челядь переглянулась. Потом один из слуг, молодой юноша неуверенно привстал и, теребя полы старенького сюртука, сказал:

— Пойдёмьте, я покажу!

Они долго поднимались по винтовой лестнице одной из башен дворца. Слуга тяжело дышал и виновато смотрел на Ивана, который вообще не чувствовал никакой усталости. С каждым шагом в башне становилось всё темнее и темнее.

Наконец они оказались на самом верху и упёрлись в маленькую железную дверь. На двери висел серебряный замок размером с два кулака Ивана.

Слуга сокрушённо вздохнул.

Иван легонько отодвинул своего спутника и сжал замок двумя руками как тыкву. С лёгким хрустом тот рассыпался на несколько кусочков под ноги ошеломлённого юноши. Иван распахнул двери.

Агнесса стояла в метре от него, готовая как хищная кошка наброситься на любого вошедшего. Но доли секунды ей хватило на то, чтобы увидеть кто перед ней. И, так же, как хищная кошка, в стремительном прыжке она бросилась на шею Ивана. Её руки жгутами сдавливали его шею, хватали за волосы, теребили уши, а губы, беспрестанно шепчущие что-то невразумительное, уже побежали горячими поцелуями по его лицу.

— Ивашечка!.. Ивашечка… любимый мой!.. я знала, я знала, что ты придёшь!!!

— Ну, полно… хватит ужо… — смущённо и довольно ворчал Иван, — пошли ужо отсель!

Он осторожно сжал Агнессу в своих объятиях и нежно поцеловал её в губы.

Слуга, стоящий поодаль, смущённо шмыгал носом и краснел от удовольствия.

— Пелагея, идём! — сказала, полуобернувшись, Агнесса, и Иван увидел матушку Пелагею — няньку принцессы. Она выглядела тоже очень довольной, и растерянно топталась на месте, не зная, что ей делать.

Они спустились вниз.

Принц Тамас лежал там же, в центре огромного дворцового зала, превратившись в такую же мрачную часть интерьера, из которой состоял весь