— Тетя, почему ты пишешь в «Ворде»?

Лист бумаги имеет то преимущество перед монитором, что его можно заслонить рукой, забиться с ним в угол и спокойно строчить послание своему любимому. А экран не прикроешь ладонью!

— Потому, — коротко объяснила я.

— А какая у тебя почта?

Я ответила какая, не слишком перегружая его эпитетами, он же еще ребенок, мой племянник.

— Нет, я спрашиваю — на каком портале?

Я ответила, потому что в виде исключения мне это было известно.

— Очень плохо, — пояснил Петрусь. — Я помогу тебе завести на лучшем. Быстрее проходит.

— Как-нибудь потом, — сдержанно заметила я и велела ему идти делать уроки.

— Тогда ты должна разрешить мне включить телевизор, — сказал Петрусь, окинув оценивающим взглядом мой компьютер.

— Ты собираешься делать уроки под телевизор? — фыркнула я.

Он протянул мне кассеты с фильмом «В пустыне и в джунглях».

— Должен же я сделать уроки, — вздохнул он.

Я выключила монитор и отправилась на кухню править текст. Решила не дискутировать с ним, не убеждать, что фильм отнюдь не то же самое, что книга. Зачем? Своего ребенка я уже вырастила, пусть этим занимаются его родители.

Позже зашли Кшись с Улей. Кшись попросил на время диагональную пилу, я вытащила ее из шкафчика под мойкой, Адам бы тоже ему одолжил. Кшись ушел, а Уля осталась у меня и взялась чистить орехи.

— Как там Адам? — спросила она как бы между прочим.

— Работает. Пишет, — также между прочим ответила я.

— Исе тот ее парень тоже писал, помнишь?

— Уля! — вздохнула я. — Исе тогда было четырнадцать лет. Адам — не парень Иси.

— Вот именно. Некоторые пишут, но не обо всем. Тот парень тоже не написал Исе, что попал в исправительную колонию.

— Что за инсинуации! По-твоему, Адам находится в исправительной колонии, а не в Штатах? — спросила я, хотя одним глазом поглядывала в текст и исправляла опечатки. Уля как заведенная колола орешки. Сейчас бросился на скорлупку и принялся гонять ее по всей кухне, подняв при этом безумный шум.

— Послушай, а может быть, тот новый мужчина — это твой муж?

— Какой новый мужчина? — удивилась я, но несильно и исправила «засранный» на «засланный». — Бывший муж? — уточнила я.

— Тот, про которого говорила гадалка! — напомнила Уля.

— Она говорила о новой женщине, — напомнила я, — а не о новом мужчине.

— Вот именно, — сказала Уля и пошла к себе. Хлопнула дверь, с топотом ввалилась Тося.

— Холодно! — поежилась она. — Есть хочу!

Я протянула ей грецкие орехи, почищенные Улей. Из комнаты донесся трубный рев слона.

— Что там происходит? — спросила Тося, открыла холодильник и возмутилась: — Почему нет ничего поесть?

Я встала.

— Петрусь делает уроки. — Я заглянула в холодильник. — Вот сыр, творог, йогурт, вчерашний крупяной суп, две котлеты — одну оставь на завтра для Петруся, — капуста.

— Нечего даже поесть, — снова вздохнула Тося. — Я худею. Нет никакой еды для худеющих. Никаких продуктов, в которых был бы ноль процентов.

— Алкоголя?

— Жирности, — пояснила моя дочь и отправилась к телевизору вместе с Петрусем делать уроки.

Когда в десять я вошла в гостиную, оба сидели за моим компьютером. Тося — бледная, а Петрусь — пунцовый.

— Что вы делаете?! — крикнула я, потому что не выношу, когда кто-то копается в моем компьютере.

— Я хотел вам сделать сюрприз, тетя, — промямлил раскрасневшийся малолетка, — и все стерлось…

Небо мне показалось с овчинку, хотя над головой был потолок.

— Что стерлось? — охнула я.

— Почтовый ящик, — выдохнул Петрусь. — Я хотел завести вам новый, на более надежном сервере, он работает быстрее, и у вас не будет проблем, и…

— Петрек, иди спать! — строго приказала я.

— Ну, тогда я пойду делать уроки, — сказал малолетка и поплелся в комнату.

Я сидела перед экраном и пыталась убедить компьютер, что он все-таки должен вернуть мне мою прежнюю почту. Но ничего не вышло.

— Мама, не было никаких новых сообщений, что ты так нервничаешь? — Тосе хотелось меня утешить.

Когда зазвонил телефон, я вскочила на ноги. Мое психическое состояние было ниже среднего.

— Привет, мама! — прокричала я в трубку.

— Как дела, дорогая? Как ты там?

— Превосходно, — не запнувшись, соврала я.

— Знаешь, с мальчиками всегда столько хлопот. Вот, например, твой брат… — Я вслушивалась в мамин голос и чувствовала себя счастливой от того, что я дома и сейчас лягу спать, что Тося на этот раз вернулась домой и не ночует у папочки, даже не позвонила ему, что завтра день открытых дверей в университете и что с малолеткой ничего не случилось… — Поэтому нужен глаз да глаз, — очнулась я на последних словах.

— Конечно, мама, все в порядке.

— У тебя какой-то странный голос, точно в порядке?

— Я устала, мы недавно вернулись домой, — ухитрилась я не соврать, но и не сказать всю правду.

— Тогда ложись спать, дорогая, не буду мешать, — попрощалась моя мама, а я поплелась в прихожую, повесила на крючок куртку племянника, брошенную на пол, и поставила ботинки в тумбочку.

Завтра придется вызвать кого-нибудь наладить компьютер. Какое счастье, что он не стер мою базу данных, — этого бы я не пережила! Вот уж действительно, с детьми каждую минуту находишься на волосок от смерти.

В одиннадцать малолетка высунулся из своей комнаты. Я как раз раздвигала диван.

— Тетя, я ложусь спать, спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила я. — Я тоже ложусь.

— Может, я приготовлю тебе ванну? — робко спросил он, а я поняла, что ему очень хочется сделать мне что-нибудь приятное, чтобы снять тот стресс, который я пережила по его вине.

Я только что закончила два телефонных разговора — один с Камой, которая мне доложила, что происходило на работе после моего ухода, и второй с Главным, которому я доложила, почему ушла раньше с работы. Я страшно каялась, малолетка, должно быть, услышал и сделал вывод, что он — главная причина всех моих неприятностей на службе и на собственной территории.

— Хорошо, милый, — сказала я, потому что самое важное в воспитании ребенка — не обижаться и дать ему возможность реабилитировать себя.

— Включить тебе массажный аппарат? Ты расслабишься, — предложил племянник, а я еще раз благословила день, когда у меня родилась идея почувствовать себя шикарной женщиной с пузырьками в ванне.