разлагались. Серая плоть позеленела, осклизла и начала стекать с желтых костей. Воняло изрядно, даже Ан через маску пробило, а Меркий зажал нос руками и позеленел.

Наружу они почти выбежали, даже Ан почти не огляделась.

— Слушай, а та, что в Цистерне осталась… она же воду отравит! — заговорил Кел, когда они обошли валяющуюся недалеко от двери шептунью.

— Уже отравила, — отозвалась Ан. Она оглядела двор. Никого. Кел тоже молчал. Труп колдуна валялся там же, где она кинула его накануне. Он выглядел ещё более жалко, чем в темноте. Дома-ульи, окружавшие двор, тоже посерели, словно уменьшились в размерах и выглядели уныло, а не зловеще, как ночью.

— Но… её же надо было вытащить!

— Как?

— Ну… подцепить и вытащить…

— Понадобится тягач и дюжина рабочих. И вскрывать все полы. Ты видел только часть тела, под водой ещё пара десятков щупалец, хвостов и другой дряни.

— И… она там останется?

— Да.

— А вода?

Ан пожала плечами. Ей самой от яда нимфы ничего не будет. А люди…

— Тело разложится и вымоется за месяц, если там вода ещё течёт. Кости рассыплются через год. Думаю, тогда снова можно будет там пить.

Меркий молча кивнул. Видимо, его проснувшаяся совесть сочла этот ответ удовлетворительным. На разум в его голове Ан уже не надеялась.

Они вышли на широкую улицу. Дождь почти прекратился. Сверху падали мелкие капли, сквозь рваные серые облака просвечивало солнце. Иногда образовывались настоящие просветы, и до земли долетали солнечные лучи.

— Интересно, как тут жило столько людей? — бодро осведомился Меркий. Они шли быстро и без остановок. На этой улице практически не было брошенных машин и транспорта, асфальт почти цел. Даже дома стояли, как будто их оставили только на время. Разве что стёкла большей частью полопались.

— Как жили… жили, — Ан слепые окна домов только раздражали. Тут никто не жил, сюда редко забирались мародёры. Теперь понятно, почему. Это она не слышит ни пения серых тварей, ни теряет волю, учуяв их запах. Обычный человек здесь погибнет. Интересно, сколько было тварей в подчинении у колдуна? Три? Или больше? Переловить бы их всех, пока они не размножились сверх меры.

…и откуда у него знак разбитого сердца? Это беспокоило Ан больше всего. Даже больше, чем откуда он взял ошейники и свисток. Если брелок значит то, что она подумала, то и источник знаний, как подчинить тварей, очевиден.

— Нет, я имею ввиду, откуда у них было столько еды? Как они не умирали тут от эпидемий? Как они жили друг у друга на головах? Где держали скот? — Меркий расценил её задумчивость по-своему и убавил в голосе жизнерадостности.

Ан пожала плечами.

— Как-то жили.

— Или, например, как они не убивали друг друга, когда их столько тут живёт. Сколько нужно полиции, чтобы за ними всеми следить?

— Как ты сказал — полиции? — слово из прошлой жизни показалось ей странным из уст чернорясого. Эти фанатики казались Ан чуть ли не символом всей той гадости, что происходила вокруг неё. И тут — полиция.

— Ну… да! Полиция. Это такие, которые охраняют общественный порядок! — явно заученно ответил Меркий. — Когда придём на тот берег, ты их увидишь.

— Ну-ну.

Они свернули в зажатый со всех сторон каменными стенами переулок, потом — в большой парк. Он давно одичал и зарос, хотя местами попадались следы человека: то мелкие руины садовых построек, то каменные дорожки и пруды. Окончательно забывший о ночных страхах Меркий осмелел и сунулся было в старый грот посмотреть на всё ещё стоящую внутри фигуру девушки. Ан, которой надоело постоянно останавливаться или замедлять шаг, предположила, что в гроте может жить нимфа.

Больше чернорясый от неё не отходил.

К полудню они вышли на обещанное шоссе. Ан несколько минут сидела на крыше одного из брошенных автомобилей и разглядывала окрестности. Никакого движения. Но в ней снова проснулась подозрительность. Странное безмолвие, даже птиц нет. Они уже далеко ушли от места встречи с колдуном. Неужели он выгуливал тварей так далеко от гнезда?

Наконец, она решила, что ждать — только терять время, и выпрямилась во весь рост. Ничего не случилось. Только вдали виден силуэт Моста.

— Идём.

Она прокладывала путь между машинами. Меркий постоянно отставал, пытаясь заглянуть в их нутро. Люди тут бывали чаще, чем внутри кварталов, и многие машины лишились колёс, зеркал, дворников и внутренностей.

— Поверить не могу, что когда-то они все могли двигаться тут одновременно. Воистину, благословенные времена под светом Прародителя!

— Святоша, не начинай снова меня учить жизни! — пробурчала Ан. Меркий немедленно поднял перед собой руки.

— Не буду.

Но надолго его молчания не хватило.

— Почему тут нет собак?

— Ммм? — Ан подпрыгнула и заглянула в кузов остановившегося трамвая. Ничего и никого. Хоть бы так было до самого Моста! — Каких собак?

— Обычных. Которые везде живут.

— А, эти… Людей нет.

— Ммм… и как это связано?

— Собаки живут с людьми. Ушли люди, собаки передохли.

— Но…

— Ты много собак видел там, где нет людей?

На лице Меркия отразилось недоумение. Ан запоздало вспомнила, что этот человек вряд ли вообще когда-либо бывал там, где нет людей. Святоша явно подумал о том же и, помявшись, спросил.

— Ан, а ты сколько уже путешествуешь?

— Давно.

— Ммм… а сколько тебе лет?

— Много.

— Насколько много?

— Я со счёта сбилась.

— Хм. Тогда ты хорошо сохранилась.

Ан ничего не ответила. А что ему сказать? Обычно она вообще не распространялась о своём происхождении и жизни. Другим бродягам это было не интересно, а "приличные" люди не спрашивали, выдумывая сами себе убедительную и леденящую кровь историю, исходя только из её внешнего вида. Оба варианта её более, чем устраивали.

— Ан, а откуда ты хотя бы идёшь?

— Из Холмов.

— А туда откуда пришла?

— С юга.

— С юга?

— С моря.

— Говорят, оно большое.

Ан оглянулась на лениво текущую в гранитных тисках реку.

— Не маленькое.

— А говорят, есть океан! Это когда даже берегов нет.

— Да, бывает и так.

Меркий засмеялся.

— Я никогда не понимал, как это — нет берегов. С какой-то землёй он всё-таки соприкасается!

— Он омывает сушу со всех сторон.

— Красивый наверное.

Ан пожала плечами, показывая, что разговор окончен.

Мост был перекинут через реку ещё когда Город жил. С тех пор переправа сохранилась неизменной. Высокие железные пролёты и подвесы время от времени красили обитатели того берега и проверяли на прочность, хотя такого важного значения, как в годы сразу после, мост уже не имел. Ан подозревала, что ещё лет десять, и Мост будет взорван или частично перекрыт: на этом берегу уже