Как и в других конторах, общее собрание купцов «Стального двора» ежегодно, в начале января, избирало руководителя, «немецкого старшину» (aldermannus Theutonicorum). Из числа Совета двенадцати старшина выбирал двоих податных чиновников, причем не из своей трети; они втроем составляли исполнительный комитет конторы. Однако особенность «Стального двора» заключалась в наличии еще одного, «английского старшины». Его кандидатуру выдвигали купцы, а утверждал король. Английский старшина должен был быть гражданином, иногда мэром, Лондона и членом городского совета, которому он приносил присягу на верность по вступлении в должность. Обычно им становился уроженец Германии, который получил английское гражданство. Его власть не сводилась к одному «Стальному двору», но распространялась на все ганзейские конторы в Англии. Поэтому иногда его называли «главным старшиной всей Англии» (overste alderman van al Engellant). Он исполнял как судебные функции – выступал посредником в спорах между ганзейцами и англичанами, – так и дипломатические, представляя и отстаивая интересы немцев перед местными властями. Эта любопытная интеграция ганзейского организма в существующие английские учреждения, которая безусловно имела свои преимущества, вела также к обязательству, равного которому нет ни в одной другой конторе. С конца XIII в. купцы «Стального двора» отвечали за обслуживание и ремонт городских ворот Бишопсгейт.

Брюгге. Контора в Брюгге занимала исключительное место благодаря тому, что в ее распоряжении не было отдельного участка земли. Немецкие купцы снимали в городе квартиры или дома. Кроме того, их можно было найти в Дамме, центре торговли вином, в других портах на Звейне, и особенно в Слёйсе, который любили моряки. Начиная с 1442 г. «остерлинги», как называли ганзейцев, получили во владение собственный дом. Еще один дом, больше размером, был достроен в 1478 г. Он располагался на площади, где было их любимое место встреч. Ранее они проводили собрания в трапезной монастыря кармелитов, церковь которого считалась их официальным религиозным центром.

Первые привилегии были предоставлены конторе в 1252 г., и вскоре она начала процветать. Но в течение еще целого столетия она не была организована должным образом, да и после между ее членами наблюдались серьезные разногласия. По уставу 1347 г.[14], купцы разделялись на три трети: Любек – Саксония, Вестфалия – Пруссия и Готланд – Ливония. Судя по всему, такое деление отражало разделение ганзейских городов. Трети обладали значительной степенью автономии. Каждая ежегодно выбирала двух старшин (которые назначали шестерых податных чиновников из представителей своей трети), проводила отдельные собрания и назначала делегатов, которые вели переговоры с городом Брюгге по вопросам, имевшим отношение к их трети. У каждой трети имелась собственная казна. Средства главным образом поступали из налога с оборота (schoss), который платили купцы той или иной трети. Налог исчислялся в грошах на фунт, то есть составлял 1/720 стоимости. Однако, поскольку готландская треть была беднее, она обязана была взимать налог по более высокой ставке. В середине XV в. подобное положение вызвало гнев. Представители трети потребовали (их требование было исполнено) объединить все три сундука с казной. В 1486 г. из-за упадка конторы количество старшин сократили с 6 до 3, по одному для каждой трети, а количество податных чиновников – с 18 до 9. Даже после того, как большинство ганзейцев переехали в Антверпен, старшины еще долго оставались в Брюгге, создавая впечатление, что тамошняя контора еще действует.

Контора в Брюгге, несомненно, являлась самой важной из четырех – и благодаря объему операций, и благодаря количеству купцов из всех ганзейских регионов, которые посещали город. На общем собрании в 1457 г. присутствовали около 600 человек; возможно, в их число входили помощники, слуги и моряки. В церемониальной процессии 1440 г. в честь Филиппа Доброго принимали участие 136 ганзейских всадников (для сравнения – итальянских всадников было 150, а испанских – 48), что отражает общее количество представителей стран. Крайне важной была и дипломатическая роль, какую играли старшины. Они поддерживали дипломатические отношения не только с правителями Нидерландов, графством Фландрии и герцогством Бургундским, но и с французскими и испанскими правителями, поскольку они, естественно, представляли ганзейские учреждения, разбросанные по всему Атлантическому побережью. Наконец, контора способствовала распространению культуры. Именно там ганзейцы совершенствовали технику коммерции и финансов, и именно оттуда литературные и художественные течения Запада проникали на север Германии.

Другие зарубежные представительства. Какую бы важную роль ни играли четыре крупнейшие конторы в структуре и деловой жизни Ганзы, не следует преуменьшать и значения более скромных представительств, разбросанных по всем соседним с Германией странам. С юридической точки зрения такие представительства не отличались от крупных контор. Их структура была такой же, а их купцы получали ганзейские привилегии. Согласно распоряжению, посланному из Кёльна своим гражданам в Англии, как только четыре купца одновременно оказываются в иностранном городе, они должны выбрать старшину и подчиняться ему. Такое же требование предъявлял и Любек. Судя по всему, ганзейские сообщества за границей были более многочисленными, чем принято считать.

В самые процветающие из таких представительств, скорее всего, входили столько же купцов, сколько и в крупнейшие конторы. Возможно, так было в Пскове, особенно в те

периоды, когда прерывалась торговля с Новгородом. Безусловно, так было в «купеческом сообществе из немецких городов в Копенгагене», основанном в 1378 г. гражданами вендских и померанских городов. Этому сообществу в городе принадлежало несколько домов; оно захватило львиную долю торговли в Дании до 1475 г., когда его привилегии были отозваны. Некоторые из таких представительств находились на огороженном участке земли, как в Полоцке, где у немцев имелась собственная церковь, в Тёнсберге и, несомненно, в Осло, а также в Бостоне, где поселение немцев называлось, как в Лондоне, «Стальным двором».

Подобно конторам, такие представительства, вначале автономные, с середины XIV в. попадали под власть городов. Обычно это означало, что ими управлял тот город, чьи купцы составляли большую долю. Процесс ускорился в XV в. с развитием крупных оптовых рынков. Так, Псков подпал под власть Дерпта, Полоцк – Риги, Ковно – Данцига, Тёнсберг и Осло – Ростока. На западе в силу географических факторов такие представительства стали подчиняться более крупным конторам. Так, контора в Брюгге, при поддержке Ганзы, которая стремилась основать там основной рынок для всей территории Нидерландов, распространила свое влияние на представительства в Антверпене, Дордрехте, Утрехте и многих других городах. Южнее брюггская контора управляла представительствами на Атлантическом побережье, особенно в Нанте, Бурньёфе, Ла-Рошели, Бордо и Лиссабоне.

И лондонский «Стальной двор» не ослаблял усилий по подчинению всех ганзейских представительств на территории Англии; более того, лондонская контора уничтожала их независимость. Самыми активными в Англии считались представительства в Ипсвиче, Ярмуте, Линне, Бостоне, Халле, Йорке и Ньюкасле. Начиная с XIV в. они посылали делегатов на «Стальной двор» в Лондоне, чтобы вырабатывать общую политику. Кроме того, они обязаны были посылать в Лондон налоги, собираемые со своих купцов. Когда в середине XV в. потребовались свидетельства о членстве в Ганзе, «Стальной двор» оставил за собой исключительное право выпускать такие свидетельства для Англии. Впрочем, ему не удалось подавить независимость факторий, которые сохранили собственных старшин. Особенно ревностно охраняло свою независимость